Все имеет свою цену
Шрифт:
— Потом ты ей напишешь, — сказала бабушка.
— Позвоню ей. — Дьявол взял бутылку и налил еще стакан. — Потом я поеду туда на машине.
— А я выведаю у нашего Пата, когда осенью откроется дом.
— Не понимаю, зачем нам ждать? — спросил Дьявол.
— Потому что я так хочу. — Шейла Хэллоран улыбнулась сама себе. — Вчера вечером они с Миком пили за здоровье друг друга.
— А он знает, что ты спишь с Миком в его отсутствие?
— Оставь при себе свои грязные мысли, — оборвала его бабушка и осушила стакан. — И говори потише. Я не хочу, чтобы Мик
Дьявол крутил в руках свой стакан, пристально на него глядя.
— Она хорошенькая девочка.
— Не вздумай влюбиться в нее. Она просто маленькая сучка, такая же, как все прочие. — Фрэнсис с бабушкой нажили немало денег с помощью шантажа. Это была идея бабушки. Она была мозговым центром. Но зато он умел привлекать девочек.
— Я люблю только деньги, — объявил Фрэнсис Девлин Гарденас.
— И наконец у нас будет их много, — сказала Шейла Хэллоран. — А теперь тебе лучше принять душ и отправиться в гостиницу. Ты ей потребуешься, когда она проснется.
— Ты много знаешь о ее привычках.
— А как же иначе, после всех этих лет.
* * *
Мик Таггорт все еще спал, запутавшись в простынях. Как случилось, что он так быстро стал стариком, удивлялась Шейла, глядя на него. Таким же, как Пат. А может быть, и она сама, если бы она была такой дурой, что гляделась бы в зеркало. Нет, дурой она не была.
— Проснись, Мик. — Он пошевелился и застонал. — Дай поспать, Шейла. У меня сегодня страшно болит голова от дешевого виски Пата Хэллорана.
— Ты и выпил его немало, — сказала она. — А если хочешь чего-нибудь получше, то покупай сам. И если уж мы заговорили о деньгах, то мне они нужны, чтобы заплатить за аренду.
— Я на мели, старушка.
— Ничего подобного. На тебе надет пояс с кошельком. — Она протянула к нему ладонь.
— Удивлен, что ты до сих пор не запустила туда руку, — проворчал он, откидывая одеяло.
— Я не осмелилась это сделать, зная твою любовь к минам-ловушкам. Ума не приложу, почему два таких старых дурака, как ты и Пат Хэллоран, просиживаете чуть не до рассвета, толкуя о бомбах и тому подобном.
Мик ослабил пояс, расстегнул на нем молнию и отсчитал ей в руку три сотни долларов.
— И еще немножко, чтобы оплатить счета бакалейщика, — сказала она.
Он добавил к кучке пятидесятидолларовую купюру.
— А выпивка? — напомнила она, все еще протягивая руку.
— Это принес Пат.
— Правда, принес. Но ведь ты пил совсем другое после его ухода.
Мик добавил еще двадцатку.
— Почему ты не разрешаешь мне перенести сюда мои пожитки? Какая мне польза платить арендную плату сразу в двух местах?
— Нашему Пату это не понравилось бы.
— Пат дурак, если считает тебя лучше, чем ты есть на самом деле.
— А ты еще больший дурак, если считаешь меня хуже, чем я есть на самом деле. — Она встала. — Забирай свои вещи и сматывайся. Не желаю, чтобы ты тут валялся целый день.
— Почему ты
— Моя жизнь никого не касается, — отрезала она. — И я не спрашиваю у тебя совета, как ею распоряжаться.
— Наверное, мне нечего надеяться, что ты накормишь завтраком мужчину, который страдает от адского похмелья?
— В двух кварталах отсюда есть совсем неплохая столовая.
— Я ее знаю, — ответил Мик, надевая ботинки. — Яичница там плавает в жиру, а грудинка бывает подгоревшая, что твой уголь.
— Это тебе напомнит пищу, приготовленную твоей дорогой старой мамочкой, — сказала ему Шейла.
Когда он ушел, Шейла постояла некоторое время, глядя на отпечаток его тела на простынях. Он уже никуда не годился в постели. Как и Пат, если уж говорить честно. Она мирилась с их безуспешными попытками, потому что они были нужны ей. Но когда настанет осень, ей больше не потребуется ни тот, ни другой.
* * *
Дьявол Гарденас игнорировал суровые взгляды, которыми провожали его в гостинице «Брейкерс». Если прийти сюда в семь часов вечера, то никому не позволили бы пересечь вестибюль гостиницы без смокинга и галстука-бабочки. Дьявол понимал, что выглядит неуместно в своих джинсах среди фресок и позолоты, мрамора и канделябров. Добравшись до номера, он тихо постучал и открыл дверь. Шум воды в душе подсказал ему, где ее искать.
В спальне он сбросил одежду и на минуту задержался перед зеркалом, разглядывая себя, как мастер осматривает свой лучший инструмент. Удовлетворенный увиденным, он вошел в ванную комнату. На мгновение представил себе плотное молодое тело Лили Ролингс. Взявшись рукой за занавес, отделявший душевую, он помедлил, заставил себя изгнать эти воспоминания, чтобы тело не предало его. Теплые и сильные струи душа ударили в него, когда он притянул ее к себе.
— Привет, дорогой, — сказала Александра Мейнворинг, целуя его в губы.
— Ты не собираешься спросить меня, как все прошло?
— Разве могла бы устоять перед тобой глупая девчонка, дорогой? Я, например, не могу.
Он отстранился от нее, чтобы взглянуть ей в лицо.
— Мне кажется, вы с бабушкой ненормальные, что собираетесь ждать. Почему не сделать это сейчас? Можно было бы вытащить ее из этой престижной школы?
— Ты не понимаешь, дорогой. Я ведь не по-настоящему похищаю ее. Я просто хочу напугать ее бабушку, чтобы заставить ее пойти на кое-какие уступки в бизнесе.
— Но почему не сейчас?
— Потому что до осени все составные части еще не будут на своем месте. — Она провела пальцем по его губам. — И не приставай ко мне больше с этим. Шейла все понимает, а для тебя не должно быть никакой разницы. Тебе платят за то, что ты делаешь, как я хочу. А теперь дай мне немножко того, за что я плачу, дорогой.
Она нажала руками на его плечи, заставляя опуститься на колени. На них обоих каскадом падали струи воды, и он, наклонившись вперед, поцеловал ее между ног.