Все исправить
Шрифт:
— Снежка, — перебил Вадим, почти задохнувшись от нежности. — Снежка, что ты говоришь такое? Я тебя люблю, а не какую-то рыбу. Понимаешь?
Иришка подняла глаза… На тонком лице расцвела такая улыбка! Та, самая «извечно-женская», с которой, наверное, все истинные дочери Евы обращаются к нему, единственному и неповторимому. И нежная, и лукаво-дразнящая, и таинственная. И смущенная…
— Понимаю. Знаешь, Лёш мне сказал, что он сегодня «всю эмпатию угрохал в пещере фениксов», так что ночью не почует даже
Он проснулся от тревоги. Рассвет вихрился туманом за окнами, дышал свежестью.
Тихо. В чем дело?
В комнате никого. Связь… порядок, Лёш в норме. Что… преисподняя, нет! Где-то далеко, на грани «восприимчивости» затлели угольки.
Серые.
Глава 13
В ПЕЩЕРЕ ПЛАМЕНИ
Лина проснулась под утро. Несколько секунд бездумно рассматривала узорчатый потолок (Янова роспись), пока не поймала себя на том, что улыбается невесть чему. Хотя почему — непонятно? Понятно.
Пригревшийся в Лёшевом огне Феникс мирно дремал, транслируя волны покоя и уюта, по телу еще бродили отголоски ночного тепла, а рядом сонно дышал тот, без кого она теперь не сможет жить.
Избранник.
Лёш, Лёш… Она приподнялась на локте и посмотрела в лицо спящему. Рассыпанная каштановая челка затеняла закрытые глаза, припухшие губы, кажется, вот-вот шевельнутся. Любимое лицо. Любимое до последней черточки. До крохотной родинки на переносице.
Близкий-близкий. Навсегда.
Она прикрыла глаза, запоминая это: тишину, нарушаемую шелестом листьев за окном и дыханием Лёша, его руку на своем плече, его тепло. И задержала дыхание, потому что этот момент, вот именно этот — светлого, полного, совершенного счастья хотелось удержать в памяти навсегда.
Не будить, не тревожить, не касаться даже — просто смотреть. И вспоминать.
«Я ничего не обещаю… на первом свидании», — шепчут его искусанные губы. А она, Лина, смотрит на него и думает, что зря не знакомилась до сих пор с мальчиками. Потому что среди сверстников ей пока не попадалось таких нахалов.
Следующее воспоминание. Фигура в перекрестье лучей, и ясный голос, словно касающийся души:
Каждый из вас — звезда, Только решись на это…А потом он смотрит в зал, и…
«Ты! — почти просяще звучит его голос. — Это ведь ты?!»
А она впервые в жизни забывает о порученном задании.
— Эти уж мне эмпаты… — шутливо негодует она перед знакомством с родителями.
— Особенно один, — соглашается «этот эмпат», как бы невзначай придвигаясь поближе…
— Совершенно невозможно себя ведут…
— Точно.
— Надрать ему уши…
— А может, лучше поцеловать? — вносит предложение обладатель ушей… — Он больше не будет…
«Дим,
Пещера фениксов и смертный приговор… и лед, обещанный лед, вымораживающий сердце. И знакомый голос рядом, как чудо:
«Лина, ты цела? Очнись… Вадим, держи барьер!»
И горячие руки Лёша на ее запястьях — у оков…
И потом, и потом…
Который раз ты спасаешь мне жизнь, светлый маг? Столько всего даришь — жизнь, веру в людей, себя… и меня. Настоящую меня. Без тебя — я понимаю, понимаю! — все было бы по-другому.
Высшие силы, что я сделала?
Говорят, вы награждаете или караете человека за его дела. Что я сделала, за что мне это?
Неизвестно. Зато… зато еще могу.
Она бесшумно поднялась с постели. Набросила одежду. Нацарапала записку… В следующую секунду мир выцвел и качнулся, чтобы, спустя миг, снова расцвести красками — особенно алой и золотой.
Пламя…
Оно вскинулось и заиграло золотистыми языками, приветствуя, узнавая. Лина кивнула и, шагнув вперед, погрузила руки в знакомый жар.
— Ты… — шепнула золотая глубина.
Лина едва удержалась, чтобы не отдернуть руки. Спокойней, ну-ка.
— Значит, мне не показалось. Ты можешь говорить.
Пламенный вихрь пронесся в жаркой глубине. Рассыпался на несколько огненных жгутов, опал.
— Да.
— Изумительно… давно?
— Да.
— Но почему об этом никто не знает?
Беззвучный голос изменился, в шепот вкралась горечь.
— Потому что меня никто не слышит…
Подождите… как это?
— Но… Хранительница?
— И она. Она тоже «железная». Догадывается, но не слышит…
— Я не понимаю.
— Меня способны полностью слышать лишь истинные фениксы. А их ко мне не подпускают… и прогоняют, едва они войдут в возраст.
— Истинные… — Кажется, Лина знает, о чем говорит Пламя. Истинные… истинные…
Такие, как ты. Как Анжелика. Марианна. В которых чистый Феникс, без примеси.
Лина едва не разорвала контакт. Высшие силы! Пламя. Пламя…
Все это время, пока они изо всех сил почитали свою святыню, пока вершили ритуалы в его честь — все это время святыня отчаянно боролась с одиночеством и непониманием. Пыталась пробиться к своим дочерям, одаряла их теплом, дарила Фениксов…
А они ничего не понимали.
Глава 14
НЕСЕБР