Всё из-за тебя, Итан
Шрифт:
– Ну ладно, тогда я поднимусь, постель тебе застелю.
– Я и сам справлюсь. – Бросаю тарелку в мусорку и взлетаю по лестнице раньше, чем она успевает возразить.
Моя новая комната на самом деле очень даже неплоха. Она намного больше старой, есть даже широкий подоконник, на котором я долго сижу, глядя в окно. Выходит оно на болото, где лунный свет, отражаясь в тёмной воде, змеящейся сквозь камыши, распадается на мелкие блестящие чешуйки.
Я как раз собираюсь ложиться, когда слышу стук в дверь.
– Открыто.
Дедушка
– Заселился? Всё в порядке?
– Думаю, да, – говорю я, неловко застыв у кровати.
– Что ж, тогда ладно, – кивает дедушка Айк и, прищурившись, обводит взглядом пустую комнату. – Планируешь её чем-нибудь украсить?
– Не то чтобы…
– Да и какой смысл, а? И без того всё необходимое под рукой. – Он вдруг замолкает, уставившись на задвинутый в угол комнаты комод. Проследив этот взгляд, я замечаю, что там стоит фотография.
Дедушка Айк сухо кашляет.
– Ну, спокойной ночи. Если понадоблюсь, я рядом.
Комната Родди прямо за стеной, так что за другой должен быть дедушка Айк. За той самой дверью, которую не открывали с тех пор, как мы приехали.
– Спокойной ночи, – вздыхаю я с облегчением: значит, не будет никаких душеспасительных бесед, никаких «если тебе нужно поговорить, я всегда здесь», которые взрослые считают для меня сейчас совершенно необходимыми.
И вдруг слышу откуда-то сверху тихий скрежет.
– Это всего лишь мыши, – пожимает плечами дедушка Айк. – Не о чем беспокоиться. Если, конечно, не белки – тогда у тебя большие проблемы. В любом случае спи спокойно.
Тут оживают колонки в комнате Родди – от их басов содрогается даже наша общая стена.
Дедушка Айк снова смотрит на меня, вскидывает бровь.
– Или нет.
И я решаю, что дедушка Айк мне понравится.
Мейн-стрит
В первое утро в Палм-Нот папа расталкивает меня в восемь. Открывая глаза, я прищуриваюсь из-за солнца, бьющего точно в окно. Услышав громкий звенящий звук, я с минуту считаю, что это гудит голова, прежде чем осознаю, что так жужжат москиты над болотом.
– Пора вставать, – говорит папа. – Мама приготовила завтрак, потом мы едем в хозяйственный.
– А я-то там зачем? – скулю я.
– Затем, что мне нужна твоя помощь, – говорит папа.
Очередная ложь.
Можно подумать, от похода в хозяйственный магазин мне станет хоть чуточку лучше.
Но я встаю и одеваюсь, ведь это отнимает меньше сил, чем споры. В конце концов мама тоже решает поехать: иначе как она проконтролирует, что мы с папой купим только «высокоэффективные моющие средства» и «самые гуманные мышеловки»?
К тому времени, как мы уезжаем, пикапа дедушки Айка уже и след простыл.
Пока мы виляем по грунтовке, мама тычет пальцем в каждый дом и рассказывает, кто там обитает. Итак, мои новые соседи:
1. Бондуранты (вернее, теперь уже просто Бондурант, без «ы»). Мистер Бондурант одиноко ютится в ржавом трейлере возле дома, в котором проживал вместе с миссис Бондурант и который,
2. Милсэпы, чей дом выкрашен в пурпурный и зелёный. У них двое маленьких детей, а на заднем дворе они держат коз и кур. Сегодня утром миссис Милсэп принесла маме консервированных персиков и корзинку свежих помидоров с собственного огорода.
3. Прейеры, которых я пока не видел, поскольку с апреля по сентябрь они уезжают на Кейп-Код.
4. Старый полусгнивший дом – самый большой из всех на нашей улице, – который раньше принадлежал семейству по фамилии Блэквуд, а сейчас пустует. Если, конечно, там не поселились призраки, что кажется весьма вероятным.
Палм-Нот – не из тех городов, куда толпами стекаются туристы. Правильнее было бы назвать его местом для технической остановки, чем собственно городом: череда магазинов вдоль потрескавшегося участка шоссе, огибающего бухту.
– Старая заправка «Тексако» на полпути между Саванной и Джексонвиллом – вот что туристы называют Палм- Нотом, – говорит мама, когда мы переезжаем мост.
Залив раскинулся справа от нас, почти все здания сгрудились на другой стороне.
– Слева, Дейв! – вскрикивает мама, указывая на первое же кирпичное строение по ходу с вывеской «Мак – товары для дома».
Но папа уже проскочил мимо, и нам приходится развернуться на парковке мотеля «Розовая пальма».
За ним виднеется пляжный ресторан «Рыбный дом». Чуть ближе к нам, у самой парковки, располагается похожий на огромную фасолину бассейн. Несмотря на то, что сейчас только начало апреля – когда в Бостоне дети только подумывают, не сменить ли зимнюю куртку на весеннюю, – от бирюзовой воды поднимается пар. Час ещё ранний, но в бассейне уже полно детей – судя по тому, как весело они плещутся, давно знакомых друг с другом.
Я люблю плавание и особенно прыжки в воду. Но этот бассейн ничуть не похож на тот, куда мы с Кейси ходили в Бостоне, – единственный поблизости, где сохранилась прыжковая вышка.
– Мистер Эрни всегда пускает местных ребят поплавать, потому что за деньги к нему всё равно никто не ходит, – говорит мама, проследив за моим взглядом. – Я там всё время проводила. Хочешь, потом сходим?
Я думаю о давящей массе совершенно чужих лиц, которые встретят меня, едва я появлюсь в бассейне. О непрерывном потоке вопросов, откуда я, как там в Бостоне и когда я пойду в школу.
Потом вижу, что ребята строятся на краю бассейна, готовясь к заплыву. Должно быть, им весело.
– Нет, – говорю, – не хочу.
У хозяйственного магазина высажены цветы, а над дверью покачивается, тихо звякая на ветру, подвеска с колокольчиками. Две одинаковые полосатые кошки устроились рядышком на коврике, так что любому, кто хочет войти, приходится через них перешагивать.
Я вхожу следом за родителями и тащусь за ними, останавливаясь каждый раз, как они принимаются спорить о плюсах и минусах натуральных средств для мытья стёкол и о вероятности того, что у дедушки Айка найдётся рабочая газонокосилка.