Всё из-за тебя, Итан
Шрифт:
Сердце на секунду останавливается. Мне совсем не нравится, как мисс Кэрроуэй смотрит на маму: словно та что-то скрывает. Но мама отделывается обычной отговоркой.
– Мы с Дейвом оба всё равно работаем дома, а папа с годами сдал, вот мы и решили, что помощь ему не помешает.
– Да уж я думаю. Знаешь, мы-то его и в городе-то почти не видим. Годами. С тех пор, как…
Но мама прерывает мисс Кэрроуэй, продолжая перечислять ложные причины, а я перевожу взгляд на Сюзанну, которая учится…
– Вы откуда
– Из Бостона.
– О, это реально круто. – Она вскидывает бровь, как бы показывая, что впечатлена. – А я всегда здесь жила. К нам новенькие почти не приходят. Какой была твоя старая школа?
– Ну, знаешь… Скучной.
– Мне об этом не рассказывай, – закатывает глаза Сюзанна. – Но держу пари, у тебя там куча друзей была, правда? С первого взгляда видно.
Я не знаю, что на это ответить, и просто опускаю голову, но стразы на шлёпанцах Сюзанны блестят на солнце так ярко, что приходится щуриться. Отвожу глаза, пожимаю плечами – единственный ответ, который приходит в голову.
– Не беспокойся, – говорит она. – Уж я позабочусь, чтобы ты знал, с кем тусоваться. Можешь за обедом подсесть ко мне, я тебя всем представлю.
При мысли, что Сюзанна станет демонстрировать меня, как новую куклу в телерекламе, я скептически морщусь, но вовремя ловлю себя на этом и только неохотно бурчу: «Ладно», изо всех сил желая, чтобы папа наконец покончил с хозяйственными покупками и мы могли ехать домой.
И это срабатывает. Едва Сюзанна открывает рот, чтобы ответить, как я слышу мамин голос:
– А вот и папа. Пойдём, Итан.
– Приятно познакомиться. – Мисс Кэрроуэй протягивает руку, несмотря на то что обе папины заняты. Тот устало улыбается и пытается освободить от сумок хотя бы правую. – Мы с Сюзанной сейчас в бассейн. Присоединитесь?
– Спасибо, – качает головой мама. – Но нам действительно пора.
– До скорого, – говорит Сюзанна, растягивая в улыбке накрашенные губы. – Не забудь: в понедельник.
– Ага, – отвечаю. – Счастливо.
И только когда они разворачиваются и удаляются, покачивая бёдрами, я понимаю, что дрожу, что мама за всё время разговора так и не убрала руку с моей спины и что теперь она ведёт меня к машине.
– Похоже, эта Сюзанна очень милая. Вы довольно долго болтали.
Дольше, чем с кем-либо из ровесников с того самого случая, вот что она имеет в виду.
– Типа того.
– Твоя подруга? – спрашивает папа.
– Ужасная женщина, – едва слышно бормочет мама. – По крайней мере, была в старшей школе. Но уверена, дочка у неё очаровательная, – добавляет она, мельком взглянув на меня.
Потом протягивает мне несколько сумок, чтобы я сложил их в багажник, и шепчет:
– Здесь тебе будет легче, дорогой.
Я киваю, хотя в глубине души очень в этом сомневаюсь.
Родди
Тогда,
Меня в список «всех» не включили, поскольку никого не интересовало, что я там себе думаю: они просто договорились, что дадут мне неделю.
Не знаю точно, что должно было произойти за эту неделю, но сейчас, в пятницу, когда родители везут меня записываться в палм-нотскую среднюю школу, я по-прежнему чувствую себя совершенно так же, как в день приезда.
– Просто подожди там, – говорит мама Родди, указывая на стул в углу. – Уверена, мы ненадолго. А потом сразу в старшую, ладно?
Родди пожимает плечами и падает на стул, попутно выуживая из кармана мобильный телефон:
– А, пофиг.
Мама спрашивает что-то у секретарши.
– Да, конечно! – отвечает та. – Мистер Бизли вас ждёт.
В этот момент дверь у неё за спиной открывается и входит грузный мужчина в слаксах и при галстуке.
– А вот и он, – заявляет секретарша, сияя так, словно фокус с материализацией удался.
– Здорово, приятель! – гнусавит мистер Бизли, мой новый директор, хлопая меня по спине, будто мы давно знакомы.
Пора бы уже принять закон, запрещающий посторонним называть вас «приятелем». И хлопать по спине.
– Миссис Оукли говорит, – продолжает он, кивая на секретаршу, – в Бостоне ты был круглым отличником. А родители – что любишь кататься на скейте, так?
Все смотрят на меня (кроме Родди – тот не отрывает глаз от телефона). А я притворяюсь, что разглядываю лаковые туфли мистера Бизли, такие же блестящие, как его лысина. С недавних пор у меня большой опыт разглядывания обуви.
– Итан? – вмешивается папа. – Мистер Бизли спросил, любишь ли ты кататься на скейте.
– Больше нет, – бормочу я лоферам мистера Бизли, которые в ответ неловко пятятся.
Мистер Бизли ещё минут десять распинается о палмнотской средней школе, пока его не прерывает секретарша.
– Вам звонят. Некая Адина Джессап. Возьмёте?
Несмотря на всю мою неучтивость, мистер Бизли не берёт трубку, пока дважды не повторяет, как он счастлив, что отныне я учусь в седьмом классе. А на выходе миссис Оукли даёт мне здоровенный сникерс. Просто так.
Потому что родители уже рассказали им.
Но держу пари, если бы они знали всё, то не были бы такими дружелюбными.
Убедившись, что никто не смотрит, я сую шоколадку в мусорку.
Если бы мистер Бизли и миссис Оукли знали всё, они, вероятно, обращались бы со мной даже хуже, чем Родди.