Все изменила любовь
Шрифт:
— Где мы? — прошептала она, входя в железную калитку.
— В безопасном месте.
— Значит ли это, что у меня будет спальня с запирающими дверями? — съязвила она, бросая на Джеймса косой взгляд.
— Не в этом смысле. — Он улыбнулся. — Никакая опасность тебе здесь не грозит. Но я не сказал, что ты защищена и от меня.
Дом оказался довольно просторным. Эмили предоставили отдельную комнату, с комнатой Джеймса ее соединяла внутренняя дверь.
— Эта дверь тоже запирается на замок? — поинтересовалась Эмили.
—
— Ничего.
— Вот и хорошо. Тогда пойдем ужинать.
На столе в столовой их ждало жареное мясо и хрустящий картофель. От восхитительного запаха еды кружилась голова. Но Эмили то и дело ловила на себе голодные взгляды Джеймса, и куски застревали у нее в горле. Он буквально пожирал ее глазами.
— Если будешь на меня так таращиться, я уйду, — произнесла она, с трудом сдерживая сердцебиение.
— Я пойду за тобой.
— Зачем?
Джеймс тихо рассмеялся.
— А ты как думаешь?
Его глаза снова застыли на ее губах, и на его лице отразилось нескрываемое желание к ним приникнуть.
Взгляд Джеймса тревожил Эмили, проникая, казалось, в самую душу. Он взывал к ней с мольбой погасить его неукротимый пожар. Он был готов любить ее глазами, руками, губами, всем своим существом.
Все это Эмили читала в его горящем взгляде. Но была в нем не только мольба, а и молчаливое обещание дать еще больше взамен.
Наслаждение. Бесконечную радость. Но сначала она должна была научиться доверять Джеймсу. Он хотел получить ее всю, без остатка, и на меньшее не соглашался.
Эмили трепетала, а Джеймс продолжал целовать ее глазами. В губы, в шею, грудь, неотвратимо спускаясь ниже, где бушевал пожар.
Он получит ее. Всю.
— Ты сказал... — она с трудом проглотила образовавшийся в горле ком, — ты сказал...
— Что я сказал?
— Мы подождем. Пока я не соглашусь... пока мы...
— Поженимся? — пришел Джеймс ей на помощь. Его губы расплылись в широкой улыбке, а на лице читалось неописуемое удовлетворение. — Хорошо, мы подождем.
— Ты шутишь?
— Ни в коем случае.
— Я не хочу замуж.
— Жаль. А то я знаю сотни способов, как доставить тебе физическое удовольствие.
— Болтун! Позиций гораздо меньше.
— Разве я упоминал о позициях? Мне кажется, не упоминал, хотя уверен, что многие тебе понравились бы, а некоторые позы ты наверняка еще не проверяла на практике.
У Эмили перехватило дыхание. Ее воображение рисовало эротические картины. Их обнаженные переплетенные тела.
Она с шумом выдохнула скопившийся в легких воздух.
Вряд ли он станет ждать до бракосочетания. Джеймс, по его же собственному признанию, столько раз занимался сексом, что отсутствие брачного свидетельства едва ли способно его остановить.
— Ты и в самом деле ничего не будешь со мной делать, пока...
—
Эмили поднесла к горлу дрожащую руку не в силах дышать. Ей не хватало воздуха. Льда. Холодного душа.
— Это старомодно, — объявила она. — Ты же не старомодный.
— Кто это сказал? — удивился Джеймс.
— Я. Я тебя знаю. — Она бросила на него сердитый взгляд. — Ты был готов заняться со мной сексом на заднем сиденье графского «роллс-ройса». А мне тогда было всего семнадцать!
Взгляд Джеймса замер на ее груди с торчащими сосками, готовыми прорвать натянувшуюся ткань трикотажа.
— У тебя уже тогда была изумительной формы грудь. Мне ужасно хотелось поласкать губами твои соски.
Эмили ощутила ноющую боль внизу живота. Джеймс нарочно мучит ее, чтобы вынудить согласиться стать его женой! И это сводило ее с ума. Ни один нормальный мужчина не стал бы отказываться от секса. Это была типично женская уловка. Только женщины способны на подобный утонченный садизм.
— У тебя была такая мягкая нежная грудь, — продолжал Джеймс вкрадчивым голосом. — Я умирал от желания прикоснуться языком...
Эмили с шумом отодвинула стул и резко встала. Она с такой силой стиснула кулаки, что у нее побелели костяшки пальцев.
— Довольно. Спокойной ночи, Джеймс.
— Спокойной ночи, Эмми.
Торжествующая улыбка озарила его лицо, но Эмили, торопившаяся поскорее оказаться в своей комнате, этого не видела.
10
Никогда не снились ей такие эротические сны, как в ту ночь. Эмили то и дело просыпалась и с тоской смотрела на часы, моля о скорейшем наступлении утра и прекращении ее мучений.
Но стоило ей закрыть глаза, как все возвращалось, она снова видела Джеймса, ощущала прикосновения его жаркого тела и горячих губ. Стоило ей попытаться проявить инициативу, как он ускользал. Когда же отворачивалась она, его поцелуи настигали ее шею, плечи, спину, и Эмили отдавалась его ласкам, мечтая о его глазах, его губах, о его крепком, мускулистом теле и бронзовой коже.
Сукин сын!
Эмили чувствовала себя выжатой как лимон и все же не переставала думать о благословенных прикосновениях Джеймса и вожделенной усладе.
Он погубил ее, ни разу не обладая. Погубил без физической близости...
Есть ли на свете второй такой изощренный ум?
Эмили перевернулась на живот и спрятала лицо в подушку.
По большому счету, секс был здесь ни при чем. Просто она искала способ защитить свое сердце. Она и замуж за Берта вышла для того, чтобы Джеймс не мог разбить ей сердце.
Джеймс воплощал собой страсть. Берт гарантировал покой и стабильность. Берт оказался ненадежным, а ее брак — далеким от спокойствия. В то время как Джеймс был крепким как скала.