Все изменила любовь
Шрифт:
Берт прекрасно осознавал ситуацию, и конец его не был легким уходом и разрешением проблем. Не внезапной тьмой и не благословенным избавлением.
— Прости меня, Джеймс. Прости. Он не может, так хоть ты прости.
Ее голос, перемежаемый всхлипами, достиг его сознания. Джеймс посмотрел на Эмили, и память перенесла его в незабываемое лето последних школьных каникул, проведенных им в компании двух его лучших друзей — Берта и Эмили.
Они славно провели время, и расставание было особенно тяжелым, хотя Берт и Джеймс не подавали виду. Но Эмили,
— Ты ни в чем не виновата, — сказал Джеймс, тщательно выговаривая слова. — Мы есть то, что мы есть. Человеку не свойственно меняться.
— Что это значит?
— Берт был геем, — пояснил Джеймс, не сводя глаз с ее опухшего от слез лица.
— Геем?
У Джеймса засосало под ложечкой. Меньше всего ему хотелось кого-нибудь обидеть или уязвить. Еще меньше хотелось омрачать воспоминания. Но Эмили мучилась угрызениями совести, и Берт вряд ли нашел бы в этом утешение.
— Берт любил тебя, Эмми. Ты была нужна ему. Как крепость... Ты давала ему то, в чем он, по собственному убеждению, более всего нуждался.
Эмили покачала головой. Она не могла в это поверить, не могла принять такую правду.
— Он никогда даже не намекал на... свои пристрастия. Никогда ничего такого... Никогда не смотрел на других мужчин.
У Джеймса перехватило горло. Он не мог сказать Эмили, что Берт любил его. Не потому, что она не поняла бы, Эмили была способна понять все, — но потому, что эту тайну Берт берег как зеницу ока. Берт ничем и никогда не выдавал своих чувств и, только умирая, признался в своей любви и в том, что женился на Эмили с единственной целью — сохранить для себя Джеймса.
В ту ночь Джеймс дал обещание сохранить о Берте светлую память ради него самого и ради его семьи. Несмотря на свои ошибки и недостатки, Берт заслуживал любви.
Стоя перед Эмили, Джеймс чувствовал, что прошлое и будущее несутся навстречу друг другу по одной траектории, как две стремительные ракеты, и их столкновение неизбежно.
— Я долго злился на Берта, полагая, что он оставил тебя ни с чем. Но теперь вижу, что ошибался. — Голос Джеймса дрогнул. — Он все просчитал. Он оставил тебя со мной.
Эмили подняла голову и встретилась с Джеймсом взглядом.
— Ему следовало рассказать мне обо всем, — прошептала она. — Следовало поговорить со мной. По крайней мере, я бы поняла...
— Он не мог. Он был слишком гордым. Маккензи! Он принял решение стать семейным человеком и не мог разочаровать ни тебя, ни своих родителей... ни меня, в конце концов.
В интонации, с которой Джеймс произнес последние слова, было нечто такое, отчего у Эмили мороз пошел по коже. «Ни меня, в конце концов». Она взглянула в глаза Джеймса, они горели огнем негодования и боли за Берта и его несчастливую жизнь.
Берт любил Джеймса. А почему
Она зажмурилась. Ее Берт... их Берт... прожил ужасную жизнь. Но почему она не замечала этого?
— Когда ты узнал, что он гей?
Лицо Джеймса исказила гримаса страдания.
— Незадолго до его смерти.
Ни слова не говоря, Эмили ушла в свою комнату. В шкафу она нашла шорты и рубашку с коротким рукавом. Одевшись, она вышла на террасу.
Берт. Ее муж... ее друг... был вынужден вести тайную жизнь...
К Эмили, неслышно ступая, подошел Джеймс.
— Тебе не стоит здесь стоять. Это опасно.
— Они охотятся за тобой, а не за мной, — возразила она упрямо.
— С тобой все в порядке? — встревоженно спросил Джеймс после секундного колебания.
— Нет.
— Хочешь поговорить?
— Нет. — Эмили не лгала. Она была не в состоянии вести какие бы то ни было разговоры. Она прилетела в Нигерию, чтобы узнать правду о Берте, но она искала другую правду. — Мне надо время.
— Хорошо, но зайди, пожалуйста, в дом.
Весь день Эмили провела, свернувшись калачиком на кровати и читая книгу, которую принес ей услужливый Бен. Эмили честно пыталась сосредоточиться на сюжетной линии, но слезы то и дело застилали ей глаза.
Неудивительно, что все они чувствовали себя несчастливыми. У них был настоящий любовный треугольник. Эмили смахнула с лица непрестанно текущие слезы. Бедный Берт. У нее разрывалось сердце при мысли о том, как он жил, снедаемый тайной страстью. Она любила его. Она не вышла бы за него замуж, если бы не пеклась о его счастье и благополучии. Но ее чувство к нему было лишено романтической окраски так же, как и его к ней.
Они оба оказались неисправимыми романтиками. Эмили улыбнулась сквозь слезы. Неудивительно, что они поженились. Они оба искали в браке защиты. Они оба были страусами.
Эмили всхлипнула. Ей страшно захотелось принести Берту извинения. Прости меня, что не стала для тебя лучшим другом. И Джеймсу — за то, что не разглядела в нем своей судьбы.
Джеймс заслуживал большего.
Она искала умиротворения в улыбках Берта, в красивом графском поместье в Шотландии, в «роллс-ройсе» графа Маккензи и в нем самом, который был так добр и сердечен с ней. В то время как Джеймс не внушал ей доверия. Эмили не думала, что он способен обеспечить ей стабильность и душевный покой, к которому она так стремилась.
Какой же глупой девчонкой она была!
Вдруг чья-то теплая ладонь легла поверх ее руки, и Эмили догадалась, что это Джеймс. Он пришел за ней, и она вцепилась в его руку, как в спасительную соломинку.
— Это был тяжелый день, правда? — мягко произнес Джеймс.
— Очень тяжелый, — согласилась Эмили, чувствуя, как сжимается ее горло и новые слезы наполняют глаза.
— Как жаль, что сегодня Берта нет с нами. Иначе мы бы собрались за круглым столом и сказали бы все, что должны были бы ему сказать.