Все изменяет тебе
Шрифт:
— Помню.
— Я выпытал у Лимюэла все. Накачал его элем, и это развязало ему язык. Спасибо элю. Как ты и говорил, он и эта старая кляча Флосс сообща приложили к этому руку.
— Нам незачем спаивать Лимюэла элем, чтобы выведать у него такие вещи. У нас, мунлийцев, и без того достаточно острый нюх, чтобы знать, где пахнет преступлением. Но я рад, что и ты убедился наконец в достоверности этих фактов. Ты, пожалуй, и сам станешь теперь поменьше вертеть хвостом перед хозяевами и втираться к ним в доверие с помощью такой пустяковины, как арфа. Почему ты вдруг вспомнил о Сами?
— Они притащили сюда
— И что же?
— Я вот о чем думаю: Радклифф и его дружки рады бы найти, что припаять Джону Саймону. Все эти разговорчики о моральной силе и вселенские сборища где — то в горах по типу безобидных сельских хоров недостаточно тяжкие преступления для тех целей, которые они преследуют. Сначала они установят, что Бледжли убит; да н не трудно убедиться, что он умер не от простуды. А потом они найдут кучу лимюэлов, которые покажут, что они видали, как Джон Саймон произвел эту операцию над Бледжли.
— Нет, это невозможно!
— Почему ты так уверен?
— Да потому, что как только на любую невинную личность взвалят обвинение в убийстве Бледжли, виновный недолго думая выступит вперед и будет очень счастлив поступить так и очень горд этим. Зря беспокоишься, арфист. Думай только о том, что нам предстоит в ближайшие часы.
Мы подошли к столу и сели рядом с другими. Как только покончили с чаем, все взялись за свои шляпы и палки и вышли на крыльцо.
— Держитесь подальше от Мунли и от всех хорошо знакомых дорог, — приказал Джон Саймон. — Выбирайте тропы повыше и ни с кем не заговаривайте в пути.
— А как насчет солдат, которых мы встретим на этой Тропинке?
— Я поручил малышу Ленни Фостеру повалять дурака и поводить их за нос. Солдаты будут слишком заняты погоней за Ленни и попыткой выгнать его из чащи, чтобы заметить нас.
Джон Саймон пожелал своим товарищам удачи, и они быстро стали взбираться вверх. Бросив несколько слов Кэтрин, Джон Саймон последовал за ними. Мы помахали им на прощанье и вернулись в дом. Пришел Дэви и уселся перед камином, рядом с матерью.
— Уже поздно, сынок, — сказала миссис Брайер, — пошел бы ты спать.
У нее был очень встревоженный вид.
Дэви изящно перевязал все свои корзиночные материалы и ушел в нишу, за занавес, где он спал. Миссис Брайер, загребая уголь в камине, ожесточенно орудовала грубой железной кочергой.
— Ничего хорошего из всего этого не выйдет! — сказала она.
Кэтрин встала и с резким стуком и звоном начала убирать посуду со стола.
— В жизни вообще никогда ничего хорошего не выходит! — прокричала она с такой горечью, что миссис Брайер. удивленно вскинула голову.
Миссис Брайер протянула руку, и я помог ей подняться со стула.
— Что — то ослабла я очень сегодня, — произнесла она.
— А вы отдохните, миссис Брайер. Успокойте свою душу. Все будет хорошо.
Она взглянула на Кэтрин, но та стояла, повернувшись к ней спиной. Мне было видно, что Кэтрин смущенно водит пальцем по краю некрашеного стола. Миссис Брайер зашаркала к дверце за посудным шкафом, туда, где стояла ее кровать. Пока руки ее возились с задвижкой, а я и Кэтрин напряженно ждали, не скажет ли она еще чего — нибудь, неожиданно грохнул ружейный выстрел — совсем близко, неистово, устрашающе громко.
— Боже святый! — вырвалось у Кэтрин.
Из —
— Это, должно быть, порешили кого — то из них, — сказала миссис Брайер: —Джона Саймона, Уилфи, Льюиса или еще кого — то. Сначала одного, потом всех остальных перестреляют!.. — Она открыла дверь. — А когда все погибнут, может быть, настанет мир.
Я увидел, как закачало Кэтрин, ей пришлось опереться на стол. Я подошел к ней вплотную.
— Что, обморок?
— Я не в силах больше выносить это.
— Стисните зубы и закройте глаза еще на несколько дней. Только, ради всего святого, не умничайте и не выкидывайте ничего героического. Пусть дни текут мимо вас, как вода. Превратитесь в булыжник, в круглый, бесчувственный булыжник. Ни о чем не думайте, а то ум за разум зайдет. Пенбори, Плиммон, Радклифф — они все равно разыграют свой маленький скетч на тему о человеческой тупости. А когда удар грянет, Джона Саймона уже не будет здесь. Все эти парни хорохорятся, но им ничего не останется, как бежать, бежать без оглядки. Когда же и Джон Саймон согласится бежать, я уж постараюсь, чтоб он бежал в правильном направлении. Готовы ли вы бежать с ним?
Кэтрин украдкой бросила взгляд в сторону комнаты, которая служила спальней для миссис Брайер. Дверь в нее все еще оставалась открыта. В полной тишине кухни мы слышали дыхание старушки.
— Да! — ответила Кэтрин. — Только подайте знак, и я буду готова.
12
На следующий день с наступлением сумерек я сидел на Южной горе в ожидании Джона Саймона и его армии бунтарей. Они должны были прийти из разных долин, расходившихся в стороны по радиусу, как спицы в колесе, и видных мне километров на тридцать. Я чувствовал себя более спокойным и уверенным, более терпимым к волнениям, которые развертывались на моих глазах, и меня уже не так раздражало вторжение посторонних в прохладные маленькие тайнички моего обычного одиночества и привычной беззаботности.
Мне помогло в этом то, что случилось со мной в Мунли на протяжении минувшего дня. Я был причтен к сонму отверженных. Глаза всех, кто стоял на стороне Пенбори, оглядывали меня недружелюбно. По беглым взглядам начальствующих лиц я понял, что Лимюэл уже донес на меня и причислил к тем, кто представляет собой угрозу общественному спокойствию, может быть пока еще недостаточно определенную и активную, но все же подозрительную для друзей порядка. Придя в пенборовский особняк, я застал там главные ворота забаррикадированными и взятыми под охрану. Я попросил вызвать Джабеца. После долгих проволочек он наконец вышел ко мне и сообщил, что по требованию мистера Радклиффа меня приказано рассматривать как человека враждебного лагеря и не впускать в дом. Сам же Пенбори, рассказывал Джабец, мечется по комнатам, стонет и жалуется, что дела приняли такой ужасный оборот. Он пытался заступиться за меня, уверял, что от меня — де абсолютно ника кого вреда и что во всем Мунли я — то как раз один из самых здравомыслящих и порядочных людей. Но мисс Элен поддержала Радклиффа. И Джабецу было приказано передать мне, что я могу оставаться верен Джону Саймону и сполна получить порцию того лекарства, которое закатят паразитам — повстанцам.