Все красотки – по ранжиру

Поллини Фрэнсис

– Что с тобой? – прошептала она. – А?

– Ox, – вздохнул он. На большее он сейчас не был способен.

– Ты мой миленький мальчик… – Ее рука теперь уже ласкала его лицо, она смотрела прямо в его глаза. – Тебе лучше сейчас? – И немного наклонившись вперед, она нежно поцеловала его в губы.

– Боже… – сказал он. – Святой боже… – повторил он, весь трепеща и надеясь, что это не сон.

– Понс, у меня возникла идея… – сказала она, продолжая ласкать его лицо.

– Правда? – спросил он, весь дрожа в предвкушении чего-то необыкновенного.

– Правда, – ответила она, убирая свою руку. – Ты будешь со мной танцевать? – спросила она.

Понс смущенно ответил:

– Конечно, мисс Смит…

– Бетти, – поправила она его с улыбкой.

– Бетти, – повторил он за ней.

– Ты очень сильно дрожишь, Понс… тебе нужно успокоиться… прошептала она. – Пойдем же, тебе нужно успокоиться… – тихо и нежно сказала она.

Понс внезапно ощутил, как божественные руки усаживают его на софу. Она гладила его и нашептывала ему какие-то нежные слова. Понс изо всех сил старался взять себя в руки. Ее аромат, запах роз, исходящий от нее, кружил ему голову. Он лег к ней на груди.

– Ну, что ты… – шептала она. Успокойся… – продолжала она шептать. – Милый мой мальчик…

– Я… очень много мечтал о вас, – наконец, сказал он.

– Правда?

– Честно говоря… Бетти… – сказал он внезапно, – Я… я люблю вас… – Он как бы со стороны услышал свое признание.

– Ты такой милый мальчик, – сказала она, обнимая его, ее лицо было рядом с ним. – Мне очень приятно услышать

это от тебя, – говорила она прямо ему в ухо, голос ее был мягкий и тихий. – Хочешь потанцевать, Понс?

– Я… попытаюсь… – сказал он, надеясь, что ему удастся подняться на ноги, и она не увидит того, что он старался от нее скрыть… если бы ему удалось это сделать.

– Ну, давай же, поднимайся… – сказала она, мягко помогая ему…

63

Тигр еще ощущал на губах сладкие поцелуи Луби Лу, когда он выезжал из дома, чтобы вечером обычным маршрутом объехать засыпающий город и проследить за своими ребятами. Но это было главной целью его поездки. Ехал он на свидание с Джинни Бонни. Она будет его ждать, эта куколка, эта милая девушка. Эта дорогая его сердцу красавица, рассуждал про себя Тигр, думая о ней. Какой у нее характер. Какая изобретательность. Кто еще из красоток Соерсвилля смог бы убедить родителей разрешить выйти из дома… да еще в такую ночь, как сегодня, одних и беззащитных. Очень немногие, Тигр знал это. Очень мало нашлось бы таких девушек, рассуждал он. Если бы вообще были еще такие. Он ехал по улицам Соерсвилля мимо городской мэрии, пожарной станции, заведения Сэма Рото, любимого места шефа полиции Полдаски. Его автомобиль Тигр заметил неподалеку. У бедного парня хватает нынче работы, подумал он, эти сумасшедшие репортеры и другие журналисты, работники радио и телевидения превратили жизнь шефа полиции в сущий ад, да еще целая куча просто любопытствующих зевак толкалась в эти дни в городе. Тигр вспомнил вдруг объявление, которое недавно увидел в каком-то британском еженедельнике. Кажется, в журнале «Нью Стейтмен»? Возможно, там. Он просматривал этот еженедельник в школьной библиотеке, где он обыкновенно каждую неделю знакомился с новинками прессы. Это объявление показала Хэтти, вспомнил Тигр, так как ее друзья работали где-то в Лондоне и иногда высылали ей такие журналы, еженедельники и газеты. Это объявление, оно врезалось ему в память почти фотографически было озаглавлено: «Первый директор для НАКРО» – этой новой национальной оргнанизации (именно такая у нее была аббревиатура, он ее хорошо запомнил), имеющий дело с общественным движением по предотвращению преступлений и заботе о правонарушителях после отбытия ими наказания. Эта организация искала нового директора. Зарплата до 4 тысяч фунтов стерлингов в год, с правом пенсионного обеспечения (что составляло в сумме около 12 тысяч фунтов стерлингов). Контора директора находилась в Лондоне, но работа была связана с разъездами. Высказывалось пожелание, чтобы у кандидата на эту должность было академическое образование и опыт руководящей работы. Заявления должны быть посланы в национальную ассоциацию по заботе и опеке правонарушителей… Он уже забыл адрес. Как и обрывок детской песенки, которая время от времени приходит ему в голову. Он даже не мог сообразить, почему это объявление врезалось ему в сознание, или почему он иногда вспоминал о нем. Он усмехнулся, повернув за угол и выезжая из центральной части Соерсвилля. Собирался ли. он переходить на эту работу? Ему самому было любопытно, он все еще продолжал усмехаться. Конечно, работа имела свои преимущества, несомненно… хотя он никогда не хотел иметь дело с людьми, которые не относятся к американцам… Нет, он действительно никогда не думал уезжать из Соерсвилля куда бы то ни было, независимо от работы, не говоря уже об Англии, об этой косной старой стране, где так много снобов, проходимцев, мошенников, прохиндеев, и Его Королевское высочество тоже было там… да еще Гарольд Вилсон впридачу. Этот тупоголовый болван, да еще девицы, носящие юбчонки до ушей… Он снова усмехнулся, подумав об этом, и о том, что эта мода не прижилась в Соерсвилле, только несколько малолеток пытались носить мини-юбки, да и то не долго. Затем он подумал, не связано ли это было как-то с обменом учителями с Англией, одна из английских коллег должна прибыть к ним, в Соерсвилль на один семестр? На год. Это была молодая англичанка, и, судя по фотографии, довольно смазливая девчонка. Тигр, как заместитель директора, знал о ней все, продиктовав даже ей письмо, правда подписал его Хэрри Проффер, как директор. Вполне возможно, именно поэтому он обратил внимание на это странное объявление, думал Тигр, с нетерпением ожидая встречи с англичанкой. Он никогда не встречался с английскими женщинами. Возможно, он узнает много нового об этой стране, может быть, даже разгадает мучавший его вопрос, что с ней происходит? Внезапно он почувствовал сожаление к этой стране. Возможно, потому что она такая древняя. Возможно, нации, подобно людям, достигают определенного возраста и затем неизбежно скатываются вниз. Вполне вероятно. Это будет и со мной, размышлял Тигр, с грустью, я уже нахожусь на той стороне горы, откуда люди катятся вниз, мрачно подумал он. А когда это случится с Соединенными Штатами Америки? Хотелось бы ему знать. Или эта страна никогда не дождется этого момента, взорвав себя и разлетевшись в клочья, отдаст душу богу, когда подойдет время ее увядания? Интересно бы это знать, грустно размышлял Тигр над плачевной судьбой, уготованной его родине. Он проехал мимо плавательного бассейна в городском парке отдыха. Такой замечательный парк. Что останется от Вьетнама, хотел бы он знать. Что думает по этому поводу этот старый болван, сидящий в президентском кабинете в Белом Доме? Знает ли он? Тигр грустно усмехнулся, подумав о временном жильце Белого Дома. Этом коварном и хитром мужлане. Он подумал, правда ли, что каждая страна имеет такого правителя, которого заслуживает? В общем-то говоря, это утверждение совершенно справедливо. Он знал это. Делало ли это его менее патриотичным? Нет, отнюдь нет. Могу ли я доказать это? Подумал он, В любом случае, кому хочется быть правителем? Где угодно, в какой угодно стране. Какие человеческие типы привержены этому? Какого рода индивидуальности и структуры характера существенны для этой роли? Тигру стало еще грустней, когда он размышлял над этим… Он подумал об этой англичанке. Она могла бы оказаться интересной женщиной, и еще какой, он в этом не сомневался. Приедет ли она в мини-юбке? Тигр усмехнулся. Что скажет на это школьный совет? А учительско-родительская ассамблея? Ему нравилась эта организация. И ее члены любили его. Когда там планируется ее прибытие? Он заметил про себя, что нужно будет уточнить эту дату. Все эти грустные происшествия последних дней к тому времени забудутся. С надеждой подумал он. А как насчет Нерси Мортлейк, спросил себя и повернул за угол, приближаясь к условленному месту. Так уж ситуация с ней безнадежна, как кажется? Могла ли быть такой? Хорошо, поживем – увидим. Надежда умирает последней. Она очень притягивает его. В этом всегда есть основание для надежды. Это он знал хорошо. Всегда. Он размышлял о ней. Она стоила его мучений. Может быть, она сама боролась с искушением и скрывала это? Тоже вполне может быть, он это хорошо знал. И она не была у него первой замужней женщиной, он знал, что думают эти милые жены. Он видел их всех насквозь. Но… эта была особенной. Он вздохнул, подумав о ней. Осторожность, терпение… нужно дождаться момента… определить его. Именно это было очень важно. Самое важное. Так как, если он упустит нужный момент – пиши пропало. Его всего передернуло от этой мысли. Какое же это испытание, Наивысшее. Любого может выбить из колеи. Стоит ли все это таких мучений? Он не может от нее отказаться. Это выше его сил. Что бы на это сказала Рошелл? Или Бетти? У этих двоих есть головы на плечах. Может быть, поговорить с ними об этом? Ему очень хотелось бы этого. Было бы великолепно обсудить это с Рошелл. Он вполне допускал такую возможность.

Такая несравненная красотка, такая милая, эта возможная партнерша в жизни – он чувствовал, что с ней можно говорить обо всем… практически обо всем. Хотя была граница, которую нельзя переступить. Была ли она здесь? Он осознавал эту границу даже с Рошелл. Должен ли он просто намекнуть ей… тонко, тактично, не прямо, окружным путем? Поймет ли она? В том-то и дело, в момент озарения он может все понять. Нет, размышлял он, с ней нужен прямой разговор, или вообще никакого. Мысли Тигра смешались. Он уже потерял нить последней. Теперь он уже начал думать о бедности, которая все еще существует во многих странах. О несправедливости. О подхалимаже. Он знал, сколько духовной силы и мужества понадобилось ему, чтобы пройти по жизни, не склоняя головы ни перед кем, как это делают многие, целуя задницы по двадцать или тридцать раз за день. Тигр это знал. В этом еще одно преимущество его пребывания здесь, в Соерсвилле – здесь ему не приходилось никому целовать задницу. Конечно, он не занимался бы этим нигде. Не имеет значения, где бы ему довелось жить. Занимался ли он этим до сих пор? Нет. Даже в Корее. И он гордился этим. Не многие могут похвастать таким. Тигр начал размышлять над другими вещами. Он усмехался. Понадобилось бы гораздо больше, чем директорство над преступниками, чтобы вырвать его отсюда… Он подумал о последнем праздновании дня рождения Дженни, этой милой девчушки, его дочери, обо всех играх, в которые там играли, точно такие же игры были и на его днях рождения, когда он был маленьким. Почта, например. Он улыбнулся, это была маленькая сексуальная игра. Он тоже любил в свое время играть в почту. Они все тогда любили эту игру. Он знал, что и Дженни она нравилась. Далекое детство. Вечеринки. Все это, казалось, было миллион лет назад, где-то в другом мире. Снова Тигру стало грустно. Он находился на дороге, ведущей вниз. Ничто уже не могло остановить этого рокового спуска. Забытье. Ничто. Небытие. Он подумал об игре. Она назначена на следующую неделю. Он надеялся, что ничто не помешает состояться этому матчу. Завтра, если непредвиденные обстоятельства не вмешаются, будет тренировка. Она вызывала у него некоторые затруднения, и Тигр решил обязательно обговорить все с Пенсом. Это первое, что он сделает завтра утром. Трудность состояла в следующем: должен ли он поставить Джима Грина на его прежнее место и отказаться от уже наигранных на прошлой тренировке комбинаций? Как Джо Моран воспримет это? Не лучше ли использовать его, по крайней мере, минут пятнадцать? Тигр думал об этом. Он очень серьезно обсудит все это с Понсом завтра утром. Этот бедный малыш, конечно, был в плохом настроении, он самый чувствительный парень, которого ему приходилось встречать. Именно поэтому он так его любил, да еще за его выдающиеся способности, кроме всего прочего. Он молод, он полностью еще не мог понять жестоких ударов судьбы, которые поджидают нас со всех сторон в самое неожиданное время. Тигр вздохнул. Мальчишка для него, как родной сын. Он также поговорит завтра с Джимом. Хотя это будет очень напряженный день. Какая суматоха! Энн Уилльямс; должно быть, опоздает на полчаса, как всегда. Ей нравилось опаздывать. И Сэлли Суинк. Что она думает? На завтра не сорвалось. Голову Тигра переполняли мысли. Сколько родителей не пустят детей в школу? Хотелось бы ему знать. Он повернул на Честнит авеню. Он подумал о братьях Кеннеди. Она уже его ждала. Он подумал о Вьетнаме. Он затормозил. Улыбаясь, открыл дверцу машины.

– Привет, Тигр, милый… – сказала она, мигом свернувшись калачиком возле него, когда он мягко тронул с места.

– Как дела? – нежно спросил он, думая только о ее теплом теле, прижавшемся к нему.

Он взглянул на темноволосую красотку.

– Я едва выбралась из дома, – сказала она.

Она выглядела великолепно.

– Могу себе вообразить, – заметил он.

– Завтра будут занятия, правда же, Тигр?

– Будут.

– Именно это я им и сказала.

– А разве они думали, что занятий не будет?

– Они сказали, что их может не быть…

– Мы их обманем.

Тигру вдруг вспомнился боковой дворик их дома, когда он был малышом. Грушевое дерево на нем. Трава. Как он косил эту траву. Его отец уже умер. Также, как и мать. У него осталось несколько кузин где-то… и брат. Он был на пару лет старше, и жил в Калифорнии, преподавал в университете, в Беркли. Луби Лу хотела следующим летом поехать туда в гости. Задний дворик. Он видел себя ребенком, бегающим по этому дворику. Он был там теперь. Он карабкался на грушу. Он видел своего отца, работающего в саду, который занимал половину двора перед домом. Он был там, в этом саду. У них не переводились свежие овощи все лето, выращенные там. Он даже выращивал там дыни, хотя не хватало тепла, чтобы они вырастали до полной зрелости. Как высоко он забрался на это грушевое дерево. Его отец повернулся, и увидел его. Он усмехнулся ему. Тигр усмехнулся в ответ. Он был слегка испуган, сидя на верхушке дерева. Его отец помог ему спуститься. Часто он думал о нем. Он был очень с ним близок. Его смерть, о которой он узнал в Корее, была для него большим горем. А когда он вернулся домой после войны, сразу же умерла мать. Это стало для него другим потрясением. Он видел отца, подвязывающего томатные кусты. Его брат выбежал из дома… он собрался в поле… играть в бейсбол… «Боб!.. – Он крикнул ему. – Эй, Боб!» Он хотел поиграть с ним…

– Куда мы направляемся, Тигр, милый? – спросила нежно красотка.

– О, – подумал Тигр. – Давай решим… Это ее позабавило:

– Сюрприз? Как весело! Тигр рассмеялся:

– Сейчас увидишь.

Он об этом не подумал. Но теперь ему внезапно пришло в голову. Спортивные площадки… позади школы! Великолепно. Хорошо и спокойно, он никогда о них не думал. Действительно превосходно! К тому же, они в двух шагах отсюда. Почему он раньше о них не подумал? Он автоматически ехал к холмам, к любимому месту Рошелл, с его прекрасным видом на огни ночного города. Конечно, это здорово, что он встретил эту девушку после занятий, очень здорово! Конечно, лучше бы была Рошелл на ее месте. Вероятно.

– Ты сказала родителям, куда едешь? – внезапно спросил Тигр.

Вопрос неожиданно пришел ему в голову. Она мило усмехнулась и ответила:

– На собрание марджореток.

– С Марджори?

– Да.

Она была сонная.

Тигр усмехнулся. Что за умненькая малышка! Он думал теперь о ней, как красиво она выглядит в костюме марджоретки. Он впервые заметил ее среди марджореток. У кого еще изящнее фигурка, чем у нее в этой форме? Возможно, у самой Марджори? У каждой – по-своему… у нее какой-то особый, прелестный, соблазнительный вид. Трудно выразить это словами. Она красивая марджоретка. Фигуристая.

– Надеюсь, у нас будет приятное собрание, – сказала она, этот маленький дьяволенок.

Тигр не мог сдержать смешка.

– Как поживает твой отец? – поинтересовался он, так как не видел доктора Бонни уже пару месяцев, по крайней мере.

Он был дантистом Тигра и всего его семейства. Несомненно, он был лучшим дантистом Соерсвилля. Тигр был уверен в этом.

– Прекрасно.

– А мать?

– Тоже прекрасно.

Тигр кивнул. Луби Лу дружила с ее матерью, они вместе состояли в нескольких клубах. Изредка она заходила к ним. Она родом из Джерси, это недалеко от Атлантик-Сити. Красавица ли она? Тигр не знал, как ответить на этот вопрос. Даже сейчас она сохраняла стройную фигуру. Хотя и не такую, как у Луби Лу. Ему стало тепло, когда он подумал о Луби Лу. И о Джинни. И о ее матери. Он поехал по дороге, ведущий к заднему двору школы. Тигр ехал медленно. Он улыбался. Здесь было довольно темно.

– Я знаю, куда мы едем! – внезапно сказала Джинни, подымая головку с его плеча.

– У-гу, – пробормотал он.

– Это потрясная идея, – одобрила она, когда они въехали на спортивные площадки и Тигр кружил в поисках подходящего места. Вероятно, рядом с баскетбольной площадкой, подумал он, ведя машину осторожно, избегая столкнуться с разными скамьями и другими спортивными принадлежностями, разбросанными там и тут.

– Рад, что тебе тут понравилось, – сказал он.

– Я думаю, ты не будешь встречаться со мной завтра утром, правда? Это было действительно так, она все предусмотрела. – Мне так захотелось увидеть тебя сегодня вечером, Тигр. Тебя это не удивило? В коридоре? Я просто должна была…