Все лестницы ведут вниз
Шрифт:
— О! К нам гостия пришла! — радостно воскликнул высокий, светловолосый, одетый прилично и довольно чисто. На нем были черные брюки и красная в клеточку рубашка. Волосы аккуратно зачесаны назад.
Не двигаясь, Аня стояла молча, стараясь не подавать виду, что напугана. Обе руки она опустила в карманы джинсов только ради того, чтобы большой палец держать на кнопке рукоятки своего ножа.
— Девушка, — заметил мелкий, одетый плохо, но без пятен и разводов на одежде. Волосы его были всклочены, будто его только что трепали по голове. На левом глазу его виднелся яркий,
— Придурок! — воскликнул Рослый. — Женщина — это добрый знак! Это символ! Ты знаешь, женщина чего символ? — обратился он к мелкому, который не собирался отвечать. — И я не знаю. Но с женщины зло началось, а значит добром должно кончится. Это закон природы, разве ты не знал? — все обращался он к мелкому. — Ты вообще что-нибудь знаешь? Вот видишь с кем мне приходится общаться! — повернулся он к Ане. — Да проходи же ты, судьба. Не стой!
Мелкий выругался на высокого, который в своей тираде подскочил на ноги, и озлобленно добавил: — Да ей лет тринадцать! Судьба…
Смуглый ухмыльнулся и исподлобья стал еще с большим интересом разглядывать Аню. Она уже пожалела, что совершила этот опрометчивый поступок; поняла, что здесь, среди этих подозрительных типов она беззащитна как никогда. Кто знает, думала Аня, может они сейчас все втроем подскочат, схватят ее и понесут в мертвую комнату и там повесят, а потом кто-то позвонит в полицию и скажет, что какая-та рыжая девчонка покончила с собой. И ни у кого не будет вопросов. Все с охотой согласятся, что все к этому и шло: трудный подросток, плохо учится, проблемы с дисциплиной; к ней постоянно наведывался инспектор из опеки — она то подтвердить о суицидальных наклонностях, — а по пятницам Ане надо было посещать психолога. Все как надо!
Ане вспомнились неосторожно брошенные Леной слова, от чего к горлу подкатила тошнота. Сложно было удержаться, чтобы не поморщился с отвращением от одной мысли об этом. В эту же секунду она решила, что просто так на дастся, и пока у нее в руке нож, будет махать им, а заберут, так руки, ноги, зубы — все что угодно.
— Проходи, не бойся, — весело продолжал высокий. — Я тебе даже сиденье найду, — и чуть ли не бегом, в несколько шагов добрался до противоположной стороны комнаты, где подобрал ящик и поставил его напротив двух своих друзей, метра в три расстоянием. — Вот! Все удобства, которые нам доступны. Уверяю тебя, этот ящик самый лучший, из которых можно найти. Я специально его держал на такой случай. Вот как чувствовал, что ко мне когда-то заглянет небесная нимфа.
Смуглый закачался, широко улыбаясь. Похоже, он так — не издавая звука — смеялся. Аня увидела, что взгляд его мутноватый, а белки глаз покрасневшие. Заметив на нем, она тут же подметила тоже самое на остальных.
Уже ничего не оставалась. Воскресенская подошла и села на пыльный ящик, который, возможно никто не трогал с того самого дня, как была заброшена стройка. Присаживаясь, пришлось вытащить руки из карманов, за которыми с интересом наблюдал мелкий.
— Что в карманах? — качнул он головой, спрашивая, но не успела Аня открыт рот, как заторможено,
— Ты что, с третьего сюда пришли?
— С четвертого, — сказала Аня правду, немного насупившись от приливающего чувства брезгливости.
На ее ответ смуглый с мелким заулыбались. У мелкого и в правду не хватало нескольких передних, но улыбался он широко, прилично обнажая свои пожелтевшие зубы. Смуглый же только немного улыбнулся, покосившись на Аню левым глазом исподлобья. У него был вид, будто он знает великую тайну.
— А на третьем была? — долго выговаривал он. Рослый только молча стоял и быстро вертел головой, будто бы старался не упустить любой малейший момент — каждую дернувшуюся мышцу на лице говорящего, но дольше всего он останавливал взгляд на Ане.
И опять Аня не успела открыть рот, чтобы хоть что-то сказать, как запищал мелкий:
— Я! Я! Я скажу, — стал он теребить рукой рукав смуглого, не сводившего свой левый глаз с Ани. — Сам видел, недавно. Собственными глазами видел. Со второго на третий пробирался! Улизнуть хочет, сука, — возбужденно говорил он. — Спрыгнуть, падла, хочет! Так я ему не дал. Ты скажи спасибо, что не дал, — толкнул он смуглого.
— Кто хочет? — спросила Аня. Она немного подалась вперед.
— Ты что, тугая? — протянул смуглый.
— Совсем не въезжаешь? — пропищал мелкий.
— Не слушай ты их, — вмешался рослый. — Они все наркоманы. Это еще ничего. Вчера они о каком-то тощем всаднике бредили. Наркоты… — и невнятно выругался. — Я их вообще только вчера встретил. Они мне не друзья. Даже не знакомые. Наркоманы они, одним словом! Что с них взять? Ты сама подумай! Видишь, они даже не понимают, что ты нам принесла.
— Придурок, — оскалился мелкий, а смуглый затрясся в молчаливом смехе.
— Я ничего не принесла…
— Как не принесла! Ты же добро нам принесла. Я же говорю: с женщин только начинается зло… А может ты…
— Мне кислота нужна, — перебила его Аня. — Две марки.
Смуглый снова затрясся. Мелкого прорвало хохотом, а рослый, словно получив невероятное удовольствие от слов Ани, еще более оживился. Начав переминаться с ноги на ногу, он, не сводил с Ани своих красных глаз, потом заходил по комнате из стороны в сторону — быстрыми, широкими шагами. Аня, все более волнуясь, не сводила с него взгляд. После он сел на пол около двух друзей, как это и было, когда Воскресенская только зашла в комнату. Рослый судорожно схватился обеими руками за голову что-то очень напряженно обдумывая. Опустив голову, он замахал руками, громко восклицая:
— Ну нет у меня этой дряни! Ты понимаешь, нет! Ну нет у меня ее! Нет этой дряни! — Он явно был расстроен.
— Где можно ее достать? — сохраняя видимое спокойствие спросила Аня.
— Достать не проблема… — размышляя сказал он. — Ну нет у меня ее! Нет! Как же так! Ты понимаешь, нет у меня ее! Постой, — сообразил он. — Ну а чего ты мне мозг выносишь, женщина? У нас же есть свое. Мне не жалко. Ты будешь нашим счастливым амулетиком. Так и быть! Цветок жизни, так сказать, на нашей сухой почве, — обрадовался рослый.