Все лики любви
Шрифт:
Обижалась так по-женски. Совсем немного, но все же.
Но рассказ Влада, честно говоря, потряс Веру. Она осознала, насколько интересная, глубокая, яркая и неординарная личность этот Бармин, ей хотелось задать ему кучу вопросов и слушать, слушать. Утверждают, что больше всего на свете мужики любят рассказывать о себе и чтобы их слушали – она бы выиграла международные соревнования по слушанию мужчины, если бы о своей жизни рассказывал Егор Бармин, так ей было интересно.
«Запала я на него», – подумалось Вере
Потому что это никому не нужно, и ей в первую очередь. Зачем переживать, страдать по недоступному, почти мифическому мужчине, ясно отдавая себе отчет, что между ними вообще ничего и никогда не может произойти. Две звезды из разных галактик – руководитель огромной области, богатый, властный человек, и простая медсестра с кучей проблем в рюкзаке жизни.
Да и спасибо, уже проходила такие страсти-мордасти и сердца разбитые. Больше не хочется. Хотя… тогда это было нечто другое. Совсем другое. Да и сердца-то не особо разбитые, если честно.
Конец июля. Жара несусветная. Утреннее метро наглухо забито мрачными, неулыбчивыми, потеющими людьми, больше всего мечтающими сейчас оказаться где-нибудь возле воды, а не в этом удушливом месте, плотно утрамбованными в вагоне.
Вере необычайно повезло – она успела сесть на освободившееся боковое место просто чудом. Ехать-то было не очень далеко, но из центра тоже в центр с пересадкой, да еще на самых переполненных станциях. Ну вот села у двери и подумала, как удачно день начинается, раз повезло так.
Больше месяца прошло с Милкиного дня рождения, Егор Бармин так и не проявился никоим образом в ее жизни. Да и Верочка понимала, что это по-настоящему невозможно. Да и зачем? Для чего-то серьезного ему она не нужна, это понятно. Таким мужчинам для жизни требуются роскошные светские женщины, а не медсестрички с самодельным маникюром. А для чего-то легкого и чисто физического у него есть другие дамочки, гораздо более раскрепощенные сексуально и эмоционально, чем она. И потом, что у них на фиг может быть? Он на Северах руководит, она в Москве деньги зарабатывает? Это даже не смешно, это просто не обсуждается.
Верочка и не ждала ничего, прекрасно понимая реальность. Только отчего-то часто вспоминала Егора, наверное оттого, что он разбудил в ней женщину, которая почти пропала, погребенная под обломками каких-то далеких отношений, которые, теперь она ясно понимала, были совершенно пустыми, и под кучей своих житейских проблем и рухнувших жизненных планов.
Последние годы ни один мужчина не вызывал в ней интереса, не будил женских фантазий, ожиданий, подъема душевного, желания нравиться, встряхнуться. Вот только Бармину это удалось. Так он ее зацепил!
Поезд вдруг резко затормозил, вызвав возмущенные крики сплющенной толпы, согласно закону инерции тел дружно шарахнувшейся вперед. От резкого
Поезд стоял. Пять минут. Десять.
Вагоны не современные, как на кольцевой линии, постарше будут, без кондиционеров, духота, пропахшая потом, люди сплющены друг с другом, как вишни в банке с компотом.
– Позвоните машинисту, кнопку нажмите!! Узнайте, что там!! – прокричал кто-то.
Кнопку нажали, раздраженно поинтересовались, машинист буркнул нечто невразумительное.
Пятнадцать минут. Откуда-то потянуло запахом дыма, и не просто дыма, а какой-го горящей химической дряни. Толпа заволновалась, встревоженно задавая друг другу непродуктивные вопросы.
– Граждане пассажиры! – раздалось в динамике. – Пожалуйста, сохраняйте спокойствие! С поездом все в порядке, скоро продолжим движение.
Горелым пахло все сильней. Раздались первые истерические нотки в выкриках пассажиров.
– Граждане, повторяю! – снова раздался из динамика вагона голос машиниста. – С поездом все в полном порядке! Вам ничего не грозит! Загорелся кабель в тоннеле, его уже тушат. Скоро продолжим движение! Соблюдайте спокойствие!
– Какой кабель?! – заорал кто-то возмущенно. – Кабели так не пахнут, когда горят!! Так воняет горелый пластик!!
– Точно!! – поддержали паникера несколько голосов.
Двадцать минут.
Люди как-то резко, стремительно стали впадать в панику – кто-то уже истерично плачет и требует выпустить его, кто-то пытается открыть руками двери. Паника ширится и нарастает, как снежный ком с горы. Запах дыма становится удушливым, у кого-то уже вызывая кашель.
С другого крайнего кресла того ряда, на котором сидела Верочка, надо заметить в центре вагона, какой-то мужчина лет за сорок, подвинув в сторону сидевшую женщину, не обращая внимания на ее возмущение, встал ногами на сиденье, поднявшись над толпой, и совершенно командирским, хорошо поставленным голосом на весь вагон сделал заявление.
– Граж-да-не!! – перекрывая вопли, потребовал внимания он. – Я из МЧС, я знаю, как нам спастись! Слушайте меня!!
Ком истерической неврастении вдруг остановился, не успев сформироваться до конца в губительную воронку, и начал затухать.
– Нас слишком много в вагоне, и если мы поддадимся панике, то можем пострадать!! – продолжил мужчина таким же спокойным, уверенным тоном. – Прежде всего, каждый возьмите себя в руки и поймите, осознайте, что стоит запаниковать, и вы можете погибнуть!! Я знаю, как вас спасти, я расскажу вам! И мы все обязательно выйдем отсюда живыми и здоровыми!! Я обещаю! В первую очередь, немедленно закройте форточки!!
Люди послушно выполнили приказ.
– Хорошо!! – похвалил мужик, увидев, что все форточки закрыли.