Все люди – животные
Шрифт:
Одна из ламп дневного света над Викиной головой погасла и прекратила гудеть. В кабинете стало тихо и по-осеннему уныло.
– Помню, конечно, – приподняла левую бровь доктор, не понимая, к чему клонит Вика. Видимо, сердобольная девчонка опять что-то там себе надумала. Дитё совсем, хочет весь мир от скверны очистить, наивная.
– Так вот. Романа Польских жена избивает и голодом морит, – выплеснула, наконец, терзающую её информацию, медсестра, – Это сто процентов! Я давно за ними наблюдаю.
Так Инна и знала. Нет бы домой идти, поужинать и книжку хорошую почитать, Вика об обречённом больном беспокоится.
– Плохо, конечно, но мы-то что сделаем? – честно говоря, меньше всего Инне Степановне хотелось говорить сейчас о Польских. Это, наверное, единственная семья, которая никогда и ничего от неё не требовала. Супруга Польских, тихая, какая-то зашуганная женщина, ещё молодая, но с погасшим, утомлённым взглядом, никогда не писала жалоб и была довольна всем, что давало ей государство.
– Как что? Инна Степановна, – разочарованно протянула Вика, встряхнув русыми кудряшками, – Нужно проявить нашу гражданскую позицию. Она же над немощным человеком издевается! Над тем, кто слабее.
– Вика. Чем ты свои слова докажешь, а? Доказательства есть? Да и не твоё это дело, дорогая, – Инна разозлилась, – Относительно молодой мужчина, сильный, крупный, здоровый, в одночасье стал инвалидом, перспектив на выздоровление у него нет, уже пять лет он прикован к постели, мучает привязанную к нему жену. Ну, и сам, наверное, мучается, но уже никому не скажет об этом. Я вообще в таких случаях за эвтаназию, – выпалила доктор, выключая компьютер и всем своим видом показывая, что разговаривать больше не хочет, – Я домой собираюсь, и ты иди.
– Эвтаназия?! – Вика даже взвизгнула от возмущения, – Как Вы можете так? Это же ЧЕЛОВЕК! Человек, понимаете? Даже собаку больную жалко, и кошку. А Вы предлагаете инвалидов убивать?!
– Вика, не надо так категорично. Иди домой, и чая с ромашкой попей. А ещё лучше – пустырника. Ты какая-то возбуждённая сегодня.
– Я Вас уважаю, конечно, Инна Степановна, но Вы не правы. Вы очень не правы! – на Вику было жалко смотреть.
– Вик, да ты что, плачешь, что ли? Успокойся. Завтра вместе к Польских сходим. Успокойся, говорю! – Инна уже жалела, что так резко Вику осадила. Зачем она про эвтаназию ляпнула? Нет у них в стране никакой эвтаназии, – Хватит, Викулька. Ну, ты чего?
Медсестра коротко всхлипнула, тут же горько разрыдалась и вылетела из кабинета пулей.
Инна Степановна задумчиво подошла к шкафу с одеждой. Что это за поколение такое: чуть что, сразу в слёзы, категоричные, непримиримые? Все сплошь на антидепрессантах и по психологам ходят? В её время было иначе: мать ремня дала – вот и весь психолог. А отец подзатыльник отвесил – вот и все антидепрессанты. Человек. Ишь. Конечно, человек. Слова нынешнему поколению не скажи – сразу в обиду, в истерику.
И она, Инна Степановна Калинина, человек и тоже имеет право на своё мнение, отдых и кружку молока с мёдом перед сном. Во второй половине дня у неё жутко саднило горло.
На улице было сыро и пахло гнилыми листьями. Женщина жадно втянула в себя ароматный осенний воздух, наслаждаясь его терпкими, концентрированными запахами. Тело пронзили тысячи остреньких мурашек. Хорошо! Свежо, тихо. Вот, так живёшь и не замечаешь
Она подошла к своей старенькой Kia и открыла дверь. Надо было Вику подвезти, а то ходит по дворам в темноте, мало ли. О Польских беспокоится. Что там, с этими Польскими? Надо к их странной семейке присмотреться.
Глава 3. Начало нулевых. Лучше пройти мимо
Вера Иноземцева обожала приходить в гости к Маше. У них была просто невероятно огромная квартира, ванна с джакузи и подъезд с консьержем. А ещё, недавно Машин папа соорудил прямо в квартире электрическую сауну. Не сам, конечно, а нанял мастеров. Вера подозревала, что всё это стоит баснословных денег. Мама говорила, что ставить сауну в многоквартирном доме – это неуважение к другим жильцам, потому что теперь у них в подъезде наверняка постоянно выбивает пробки. Вера подозревала, что мама просто завидует. Никаких проблем с электричеством у Маши не было точно. У Маши с её папой вообще никаких проблем не было. Вере безумно повезло с ней дружить.
– Маша, а кем твой папа работает? – спросила Вера за ужином, когда они с подружкой с удовольствием поедали жареных креветок. Машины родители задерживались то ли на работе, то ли по другим делам, и квартира была в полном распоряжении девчонок.
– На заводе. Он металлург, – коротко бросила Маша, облизывая масляные пальцы, пропахшие чесноком.
– Ну, он хотя бы начальник? – попыталась уточнить Вера, подозревавшая, что подруга и сама не знает, чем конкретно её отец занимается.
– А ты как думаешь? – неохотно ответила Маша вопросом на вопрос.
– Думаю, начальник. Он у тебя вон, какой…
На минуту в комнате повисло напряжённое молчание. Вера задумалась. Нужно было перевести разговор в более приятное русло. В сущности, какая разница, кем работает взрослый мужик? Главное, что семья процветает. Вся эта работа – такая скука.
Верин папа тоже работал на заводе, но пока даже на убитую «семёрку» не заработал. Хотя странно, конечно. Зарплата у него вроде неплохая, если его словам верить. Мама говорила, что денег нет потому, что папа любит пить пиво по выходным. Неужели можно потратить сто-о-лько денег на пиво, чтобы ни на что другое не осталось? Вера уже несколько раз пробовала пиво, но ничего вкусного в нём так и не нашла. Лучше уж «Пепси» выпить или «Фанту».
Скорее всего, у всех мужчин есть свои секреты. Женщинам эти секреты знать необязательно.
– Слушай, Маш, помнишь ты мне про голую бабу, которую за шестым гаражом нашли, рассказывала? Наврала, признайся? Напугать меня хотела? – спросила Вера, чтобы не молчать.
Честно говоря, словам Маши про труп она не доверяла. Зачем кому-то оставлять труп на охраняемой территории? Хотя, там как раз заросли камышей, не видно ничего. Но всё же… Это же надо притащить её было. Не через дырку же в заборе? Или на машине привезли? Значит, кто-то из местных? Бр-р… Вопросов возникало много.