Все могло быть иначе
Шрифт:
Вместо прямого ответа Дэвид вопросительно посмотрел на Кэрли. Она взволнованно, запинаясь сказала:
— Господин Монтгомери собирается пробыть здесь еще только пару дней и ему нужно повидаться со многими знакомыми...
— Но ему надо же где-то поесть, не так ли? — настаивала Андреа, посылая матери просящие взгляды.
Ей не хотелось упускать возможно единственный в жизни случай, чтобы одержать верх, хотя бы в чем-то, над Дженис Вильберн. Ее двоюродный брат играет в рок-группе, которая была разогревающей на концерте «Ганс энд Роузиз», побывавших здесь на гастролях.
— Ты можешь попросить его отобедать
Кэрли покачала головой:
— Не думаю ...
— Я бы с удовольствием, — ответил Дэвид.
— Фантастика! Я сейчас же расскажу об этом всем!
Андреа поцеловала Кэрли в щеку и побежала к двери:
— Мне надо бежать! Я обещала Виктору не задерживаться долго.
Кэрли подождала немного и, убедившись, что Андреа ушла, повернулась к Дэвиду с крепко сжатыми кулаками:
— Зачем ты это сделал? Я же сказала, что Итен просил меня не встречаться с тобой.
— А ты всегда делаешь то, что он тебе говорит? — спросил Дэвид. — Даже когда ты этого не хочешь?
— Это его дом. Он имеет на это право.
— Его дом?
Она пропустила его ироническое замечание и продолжала:
— Ты не можешь прийти сюда сегодня вечером.
— А как ты объяснишь мое отсутствие Андреа?
— Я скажу ей, что ты сегодня обедаешь с кем-нибудь другим и забыл нам об этом сказать.
— Она может и поверит, но Итен ни за что. Если я не покажусь здесь сегодня, он подумает, что мы с тобой скрываем что-то от него.
Важно было, чтобы Итен вообще не узнал, что Дэвид тут был. Но выхода не было. Придет Дэвид, и Итен будет пить весь вечер. Он не остановится на обычном коктейле перед обедом... Она уже сотни раз слышала, что алкоголь лучшее и не самое вредное средство для преодоления проблем, которые возникают почти каждый день у мужа на работе. Она часто думала, есть ли женщины-домохозяйки, живущие без стрессов. Ее отвращение к спиртному не было связано с Итеном, еще раньше она ненавидела, когда напивался ее отец. «Я принял немного лишнего», — иногда объяснял Итен, когда делал или говорил что-нибудь не то. Поводом для выпивки были дни рождения и годовщины, победы сыновей в баскетбольных первенствах и успехи Андреа в плавании, а также многое другое. Для него было постоянной загадкой, почему Кэрли обвиняет его в том, что он любит дочь меньше, чем сыновей.
Хватит. Кэрли встряхнулась. Ладно, если есть ад, она заплатит за все. Пройдя в прихожую, она сняла пальто Дэвида и передавая его сказала:
— У нас обед в семь.
— В семь? Хорошо, — он встретил ее решительный взгляд. — Прошу прощения, если это создает для тебя какие-то неудобства. Но я пришел сюда с конкретной целью. Я долго ждал и без этого отсюда не уеду.
Она грустно покачала головой:
— Ты не тот Дэвид Монтгомери, которого я знала.
Он не спеша надел пальто и только потом ответил:
— Кого ты стараешься убедить, меня или себя?
Мурашки побежали у нее по спине. Если она так понятна для него, то он еще более опасен, чем она думала раньше.
ГЛАВА 3
Кэрли заглянула в духовку — не готово ли мясо к обеду. За спиной она услышала мягкий звук — Итен бросил очередной кубик льда в стакан со спиртным. Это только второй. Он сразу заметил вопрошающий
Вечером, когда Итен вернулся домой, и жена сказала ему, кто у них будет обедать сегодня, разразился скандал. Даже выбор обеда — жаркое в горшочке — вызвал у Итена раздражение. Он сказал, что у нее отсутствует воображение, хотя похоже, она и думала все утро над тем, что готовить к обеду. Опыт подсказывал, что в таких случаях, чтобы она ни сделала, ничто не сможет изменить его плохого настроения.
Утром Кэрли задумалась над своим прошлым. В голове пронеслись обиды и горькие разочарования. Она устала лечить раны, которые не хотели заживать. Еще с начальной школы Итен и Дэвид всегда были вместе. При этом Итен был постоянно как бы в тени Дэвида, во многих отношениях уступая ему. Они оба влюбились в одну девушку.
Спустя некоторое время после свадьбы Итен поверил, что он, наконец, победил. Но ни победы, ни самого сражения вовсе не было. Они существовали лишь в воображении Итена. В семейной жизни Кэрли старалась удовлетворить все запросы мужа, даже когда они казались совсем невыполнимыми. Итен постоянно упрекал ее в том, что первым мужчиной у нее был Дэвид. Светло-русые волосы и голубые глаза дочери, — как у Дэвида, — часто раздражали его и были причиной его отчужденности от Андреа. Он жил для сыновей, радуясь их спортивным достижениям и безупречным происхождением. Эрик и Шон любили отца. Они охотно отменяли встречи с друзьями, чтобы провести время с ним. Непосвященному эта семья представлялась вполне благополучной. Но... Если посмотреть поближе, все ли было так в действительности, как казалось на первый взгляд?
Хлопнула дверца буфета, Кэрли вздрогнула от неожиданности и обожгла руку об духовку.
— Будь ты неладна! — вскрикнула она, дуя на покрасневший палец.
— Что, обожглась? — спросил Итен озабоченно, подходя к ней.
Она потрогала палец языком:
— Сегодня уже второй раз.
— Ты нервничаешь, — он взбалтывал желтоватый коктейль в стакане. — Или возбуждена.
— Пожалуй, немного и то, и другое, — заметила она, не желая больше говорить об этом. — Не могу представить, о чем мы трое будем говорить сегодня целый вечер. У нас нет больше ничего общего с Дэвидом. — Уже произнеся это, Кэрли поняла, что дала Итену прекрасный повод для продолжения трудного разговора. Она мысленно молила Господа, чтобы муж им не воспользовался.
Непроизвольно Кэрли обняла мужа и посмотрела ему в глаза:
— Я люблю тебя, Итен.
Он улыбнулся ей, но улыбка не погасила злые искорки, блестевшие в его глазах:
— Я знаю, Кэрли, любишь, но на свой манер.
— По-другому я не умею.
— Не хватит ли с этим, — сказал он.
— Подумай, как бы мы хорошо зажили.
Она прижалась к нему. В тридцать восемь лет Итен был такой же стройный и мускулистый, каким был в колледже. Хотя его темные волосы начали немного редеть, как это было раньше у его отца в этом возрасте. Заметить это, однако, могли только те, кто знал Итена с юности. Глаза у него были теплые и выразительные, барометр состояния его души. Временами он смотрел на Кэрли с такой любовью и жадностью, что у нее разрывалось сердце от того, что не могла дать ему всего того, что он требовал.