Все могут короли
Шрифт:
— Это еще что такое? — удивился король Исса.
— А! Я совсем забыл. Отец и матушка прислали дары для меня, — небрежно пояснил Эмиль. — Я, признаться, даже не смотрел, что там.
— Почему? Откуда такое пренебрежение, мальчик?
Эмиль поморщился.
— В прошлом году, — медленно проговорил он, — отец прислал мне в подарок ножны. Очень красивые ножны, редкостная работа: бирюза, тончайшее стальное кружево вокруг… Думаю, над ними потрудился большой мастер. Но, можешь себе представить, они не подошли ни к моему парадному мечу, ни к боевому. Зачем их делали, для чего, по какой мерке? Я не понял. Так что вопрос о пренебрежении —
— Ну, ну, мальчик! Твой отец мог просто ошибиться.
— Может быть, — Эмиль пожал плечами.
— И что же? — дед остановил его нетерпеливым вопросом, видя, что он намерен просто пройти мимо. — Ты так и оставишь эту коробку стоять на ступенях? Даже не посмотришь, что в ней на этот раз? Тебе разве не интересно?
Эмиль снова пожал плечами. Он с удовольствием отослал бы короб обратно, даже не открывая его, но любопытство старого короля забавляло его. Потянув за угол, он снял покрывало и бросил его на ступени.
Сначала он извлек из короба небольшой кованый ларец, предназначенный, судя по всему, для хранения свитков. Его крышка была украшена перламутром. Вещь, несомненно, была изящная, но уж очень нейтральная. Такой ларец можно было подарить кому угодно, даже почти незнакомому человеку. В нем не было ни капли семейной теплоты.
— Мама, — прошептал Эмиль, вспомнив прошлогодний подарок матери: шитый золотом пояс, который он долго не мог выпустить из рук. Он рассматривал пояс и думал, чьими руками он вышит — неужели матушка сама трудилась над ним?.. Помнится, такая тоска сошла на него тогда, что он несколько ночей спал с этим поясом под подушкой. Теперь ничего подобного Эмиль не испытывал. Да и чувства принцессы Алмейды, судя по всему, изменились: она сдалась, смирилась с судьбой и признала, наконец, что сын больше не принадлежит ей.
Он поставил ларец на ступени и извлек из короба некий тяжелый объемистый сверток, замотанный в еще одно покрывало. Отогнул угол покрывала — и лицо его исказилось досадливой гримасой.
— Ну, вот! Отец, как видно, издевается надо мной!
— Что там такое? — король тоже взглянул и с усмешкой поднял глаза на внука: — Это седло. И, кажется, очень богатое. Что же тебе не нравится?
— Вероятно, отец забыл, что я почти не езжу верхом, — сквозь зубы ответил Эмиль. От обиды кровь прилила к его лицу. — Он мог бы прислать вместо этого охотничью перчатку, это было бы остроумнее.
— Не думаю, что Эдмонт хотел обидеть тебя.
— Я тоже не думаю. Он не хотел обидеть, ему просто все равно.
Весьма небрежно Эмиль опустил седло обратно в короб, и накинул на него покрывало.
— Пойдем лучше в дом. Становится прохладно, а ты, кажется, говорил, что твои кости не любят холод и сырость.
Гостиная паркового павильона располагалась на первом этаже и была очень небольшой. Обстановка ее, с тех пор как умерла первая хозяйка павильона, несколько раз менялась, и последние изменения произошли уже при Эмиле. Оставшись один, он приказал переделать несколько комнат под себя; имеющаяся обстановка раздражала его своей пышностью. Из гостиной, в частности, убрали всю лепнину и вышитые на стенах розовые венки. Теперь ее стены были отделаны темно-голубым шелком со сдержанным бежевым орнаментом на нем и светлыми деревянными панелями с резьбой. В цвет этим панелям была подобрана и мебель, а камин был оформлен светлым бежевым мрамором. Благодаря этому, гостиная
В камине, повинуясь короткому движению пальцев Эмиля, вспыхнул и заплясал огонь. Так же, следуя движению его рук, — которые, впрочем, при этом ничего не касались, — к камину подвинулись два кресла и маленький столик. Король Исса молча наблюдал за передвижениями мебели, а когда Эмиль жестом пригласил его садиться, заметил:
— Кажется, магия дается тебе вовсе без труда, мальчик.
— Ничто не дается без труда, — возразил Эмиль, а про себя подумал: похоже, дед принял это маленькое представление за демонстрацию силы. Что ж, может, оно и к лучшему. — Просто все эти мелкие заклинания отработаны для такой степени, что мне и вспоминать их не надо — руки и язык сами двигаются…
— Такие мелочи, наверное, здорово облегчают жизнь?
— Трудно сказать… Я как-то об этом не думал. Когда-то я умел по-другому, а теперь не умею. А как было раньше — забыл…
Они сели в кресла, вполоборота друг к другу. Эмилю вдруг пришло в голову, что, когда они с дедом последний раз пили вдвоем вино, между ними состоялся неприятный, недобрый разговор, наполненный недомолвками и намеками. Как знать, не ради ли такого же разговора дед приехал и сегодня? Настроение у Эмиля сразу испортилось. Не хотелось ему сегодня говорить о делах семейственных и государственных. Неужели нельзя найти другую тему, легкую и ни к чему не обязывающую?
— Выпьем за тебя, мальчик, — король поднял наполненный вином кубок. — За тебя, за твое будущее и за твою свободу.
Тост был весьма актуальный, если принимать во внимание туманное будущее Эмиля и парящий в этом будущем призрачный, но грозный образ башни. Они выпили. Вино показалось Эмилю излишне терпким и густым. Все-таки, старые вина, пусть даже из королевских подвалов, не всем приходятся по вкусу.
— Я скоро умру, — заявил вдруг Исса со своей обычной прямотой, безо всяких переходов, и Эмиль поперхнулся пригубленным вином. — Да-да, что ты вытаращился на меня так? Уж не думал ли ты, что я буду жить вечно?
Эмиль откашлялся и пробурчал что-то в том духе, что нет, конечно, не думал. Кажется, начиналось то, чего он с такой тревогой ожидал.
— То-то. Я скоро умру, а ты… слишком долго думаешь.
— О чем?!
— О себе. О нашем давнем разговоре. Два года прошло, а ты все не шевелишься! Тогда как тут можно было немного и подсуетиться, ведь речь-то идет о твоем спасении!
Сначала Эмиль подумал, не сделать ли ему вид, будто он не понимает, в чем дело. Но он быстро решил, что этот номер не пройдет. Дед, постаревший и обмякший, остроты ума не утратил и притворство раскусит сразу, а Эмиль был вовсе не уверен, что сумеет долго продержаться в этой игре, где каждый должен перехитрить другого.
— Но что я могу сделать-то? — с досадой отозвался Эмиль. — Я всего лишь младший ненаследный принц, к тому же «одержимый» и связанный присягой.
Король закряхтел с досадой и хлопнул себя по коленям.
— Опять завел свою песню! Мы с тобой об этом уже разговаривали. Присяга, в твоем случае — чушь! Пустая формальность. "Ах, ах, что я могу сделать?.." — передразнил он. — Много чего! Мальчик! Твоя жизнь не в чьих-то там посторонних руках, а в твоих собственных. В конце концов, кто-то должен поправить богов, если они так глупо ошиблись. Все, что тебе нужно сделать — это избавиться от Люкки!