Все могут короли
Шрифт:
— В любом случае, сейчас рано говорить о коронации, ваше высочество, — сказал мэтр Алардин, подводя черту под часовым спором. Он был один из тех, кто обладал совершенно непроницаемым для ментальной магии природным «щитом». — Тело вашего брата еще не предано земле. Произойдет это не раньше, чем через три дня; вам так же известно об установленном законом месячном сроке траура по почившему.
— Известно, — нетерпеливо перебил его Эмиль. — Но в этот раз придется пренебречь законом. Ждать так долго я не намерен.
— Ваше высочество! — вразнобой вскричали шокированные вельможи и
— Не намерен! — с нажимом повторил Эмиль. — Сегодня я услышал достаточно, чтобы понять: кое у кого может возникнуть соблазн обойти законного наследника и посадить на трон своего ставленника. Коронация должна состояться через неделю.
— Невозможно! — мэтр Алардин даже побледнел от возмущения.
Словно для контраста, лицо и шея Эмиля налились кровью.
— Вы отказываетесь проводить церемонию? — спросил он очень тихо.
— Отказываюсь.
В зале стало очень тихо. С грохотом отодвинув тяжелый стул, Эмиль поднялся и подошел к высокому стрельчатому окну. День был в разгаре, а Эмиля нестерпимо клонило в сон. Он потер глаза и подумал, как хорошо было бы поскорее покончить с делами и лечь спать. Но рассчитывать на отдых в ближайшие часы не приходилось. Он снова повернулся лицом к притихшим советникам и сказал ровным голосом:
— Значит, вы, мэтр Алардин, отказываетесь проводить церемонию. Ну что ж… обойдемся без вас. От глупых молитв все равно нет никакой пользы, и никакой священник не нужен, чтобы возложить корону на голову монарха. С этой задачей я прекрасно справлюсь сам.
— Ваше высочество! — вскочил не на шутку встревоженный Первый министр. — Не получив благословения Прайоса, монарх не имеет права касаться венца.
— Полнейшая чушь, — спокойно сказал Эмиль.
— Это не чушь, ваше высочество, — поднялся и мэтр Карадос, гильдмастер храма Перайны. — Монарх должен получить благословение Справедливого и Светоносного, иначе…
— …иначе гнев Двенадцати падет на его голову, — закончил Эмиль. — Знаю. И, однако, я не намерен отступить от своего намерения. В конце концов, божественный гнев обрушится на мою голову, а не на ваши. Коронация состоится через неделю. Позаботьтесь о том, чтобы к этому дню все было готово.
Он еще не успел договорить, когда мэтр Алардин поднялся с места и, не спрашивая дозволения, быстро вышел из залы. Эмиль проводил его взглядом прищуренных глаз, но ничего не сказал и вернулся к столу.
— Господа гильдмастера могут быть свободны, — сказал он спокойно, и храмовники тут же поднялись и откланялись. Никто больше не пытался возражать и спорить. К мэтру Вилару поспешно подскочили двое дюжих молодцев, скучавшие до этой минуты у дальней стены зала, и подхватили его под руки. Наблюдая, как он, поддерживаемый с двух сторон, ковыляет к двери, Эмиль подумал, что храму Гесинды нужен вовсе не такой гильдмастер. Этот старый трухлявый гриб почти выжил из ума, хотя все еще что-то помнит, и уж конечно не может управлять храмом и гильдией — которая, впрочем, существует только на словах, ибо служители Гесинды — самые опасные среди храмовников, и потому самые малочисленные и разъединенные. Нет, мэтра Вилара совершенно необходимо заменить кем-то более молодым, энергичным,
— Я желал бы обсудить с вами положение дел в королевстве. Сегодня ночью я просмотрел некоторые казначейские отчеты и нашел, что дела ведутся весьма небрежно…
Совет затянулся еще на несколько часов. Под конец его Эмиль чувствовал себя совершенно измученным, но зато он ясно видел, как изменилось отношение к нему высокопоставленных вельмож. Пусть неприязнь их никуда не девалась, и смириться с мыслью, что у них будет такой король, они пока не смогли, но зато они прониклись к принцу уважением, обнаружив в нем необычно острый и твердый для восемнадцатилетнего юноши ум.
Отпустив советников, Эмиль вернулся в кабинет, сел за письменный стол и принялся писать. Еще через полчаса перед ним склонился в поклоне дюк Хелиус, занимавший при Иссе и Люкке должность Хранителя Королевской Печати. О смерти короля ему было известно, однако он очень удивился, обнаружив в королевском кабинете Эмиля, и даже не пытался удивления скрыть.
— Мне нужна печать, дюк Хелиус, — сказал Эмиль, и удивление на лице Хранителя сменилось священным ужасом.
— Но это невозможно, ваше высочество! — вскричал он. — Только король… имеет право…
За этот день, подумал Эмиль, я слышал слово «невозможно» уже раз сто, не меньше. И это начинает раздражать. Что за идиоты!
— Повторяю: мне нужна печать!
— Ваше высочество, — дрожащим голосом выговорил Хранитель, с достоинством выпрямляясь, — вы можете приказать бросить меня в темницу, но закон…
— Нет, — задумчиво сказал Эмиль, подперев голову ладонью и глядя на него, — я сделаю кое-что получше. Я прикажу отрубить вам голову за измену короне.
При этих словах подбородок дюка Хелиуса затрясся, седые брови скорбно поднялись, а лицо в целом приняло одновременно испуганное и высокомерное выражение.
— Ваше высочество, я всегда верно служил короне…
— Если бы вы верно служили короне, я не слышал бы сейчас от вас слова "невозможно", — заметил Эмиль. — Последний раз спрашиваю: получу я печать или нет?
Дюк Хелиус, с видом бледным и оскорбленным, безмолвно подошел к секретеру розового дерева, извлек из-под одежды висящий на цепочке, наподобие кулона, ключ и отпер им один из многочисленных ящичков. Через минуту королевская печать была в руках Эмиля.
— А где перстни? — поинтересовался он.
— У вашего брата, ваше высочество.
Эмиль кивнул. Вот уже двести лет вместе с короной от короля к королю переходили три перстня, подтверждающие полноту королевской власти: сапфировый, опаловый и рубиновый. Их касотские короли часто использовали в качестве печаток. Обычно, к новому владельцу они переходили вместе с короной; разумеется, их местонахождение весьма занимало Эмиля. Печать же ему понадобилась, дабы удостоверить свой первый приказ, касающийся немедленного помещения под стражу мэтра Алардина.