Все мы только гости
Шрифт:
Этот вариант немногословного Прохорова устроил больше, он, пожевав губами, согласно кивнул и выжидающе уставился на Лину, пока она тоже не кивнула, соглашаясь.
Мужчины обменялись контактными телефонами, счастливая Тамара удалилась под охраной Владислава, и Тропинин пересел на переднее сиденье рядом с Линой. О том, что она ему не чужая, он так и не сказал.
Нечто подобное Сергей Михайлович предполагал. Правда, он не предполагал, что действовать его противники станут столь примитивно, все-таки сейчас не
Ехать домой необходимо немедленно, причем ехать, никого не поставив об этом в известность. Сейчас он никому не может доверять, чтобы киллер, а Овсянников верил Тамаре, не узнал о его перемещениях в тот же момент, как он отключит телефон, предупредив о своих изменившихся планах. На самом деле о том, что его заказали, он знал и без Тамары, об этом ему намекнул несколько дней назад знакомый чиновник из областной администрации. С чиновником Сергей Михайлович был знаком плохо, но поверил ему сразу. Впрочем, он и без чиновника понимал, что нежелание делиться собственностью бывает опасным для жизни.
Поезд отпадал, на вокзале его вполне могли «пасти». Можно было нанять частника, но Овсянников поступил по-другому. Выйдя из гостиницы, спустился в метро и меньше чем через час уже сидел в автобусе, отправляющемся до областного центра.
На автобусе покидать Москву ему еще не приходилось. Когда он был студентом, ездил на электричке. Билет на автобус по его тогдашнему безденежью стоил дорого, а на электричке он ездил без билета, платил контролерам без квитанции небольшие деньги, и все были довольны.
Студенческие годы Овсянников вспоминать не любил. Не то чтобы они были связаны с чем-то исключительно неприятным, просто остались в памяти чередой серых будней. В институт он поступил сразу, специальность выбрал себе техническую, а на технические факультеты в те годы никакого конкурса не было. Тогда все рвались в юристы, экономисты и черт знает еще куда, только не в инженеры. Отучился он легко, подрабатывал, где мог, а после института пошел в армию. К тому времени предприятия по большей части простаивали, а если где и теплилась какая-то жизнь, зарплаты вчерашним студентам предлагали несерьезные, на такую не только квартиру снять, а и прокормиться было невозможно.
Армию Сергей тоже вспоминать не любил, она тоже осталась в памяти чередой серых будней, и получалось, что самые приятные воспоминания связаны у него только с родным городом.
Когда, придя из армии, он увидел, какая мразь вроде Леньки Ковша устанавливает в городе свои порядки, размышлял недолго. Он стал бороться не столько за собственное место под солнцем, сколько за свой город, хотя никогда и никому об этом не говорил.
Автобус, петляя по обсаженной с обеих сторон высокими тополями дороге, повернул неудобно, солнце било прямо в глаза, и Сергей пожалел, что не догадался захватить темные очки. Поерзал на сиденье и прикрыл глаза рукой. Теперь тополей видно не стало, он посмотрел немного на серый асфальт трассы и, отвернувшись от окна, откинулся на сиденье.
Ему казалось, что в те годы
Думать о матери ему было больно. Он многое отдал бы, чтобы между ними не пролегло то страшное, что их когда-то окончательно развело.
Наверное, он задремал, потому что неожиданно оказалось, что автобус стоит и утомившиеся пассажиры, разминая затекшие ноги, неспешно потянулись к открытой передней двери.
Областной центр встретил его толчеей на привокзальной площади. Овсянников тронулся было к пригородным железнодорожным кассам – до его городка ходила прямая электричка, потом передумал и уселся в потрепанные «Жигули» к немолодому кавказцу с усталыми черными глазами.
Дом у Сережи оказался таким, каким Тамара его и представляла – большим и неухоженным, сразу чувствуется, что настоящей женской руки здесь не хватает.
– Располагайся где хочешь, – предложил длинноволосый Владислав, отперев входную дверь. – Только на первом этаже, на второй не лезь.
– А… ты? – Тамаре совсем не хотелось, чтобы он торчал в доме, когда приедет Сережа.
– Здесь буду. – Он по-хозяйски включил электрический чайник, полез в навесную полку за чашкой, потом за заваркой.
Тамара повертела в руках сверток с юбкой и топиком, которые завернула вместо новой, купленной на рынке одежды, потопталась и спохватилась:
– Почему на второй этаж не лезть?
– Там тебя из винтовки достать – плевое дело, – вздохнул Владислав и успокоил: – Не бойся, первый этаж не просматривается. Ниоткуда.
Почти весь нижний этаж представлял собой одно сплошное помещение, межкомнатные перегородки были только намечены, как будто у хозяина не хватило то ли денег, то ли времени, то ли желания закончить строительство. Мебель была хорошая, новая, но стояла где попало. Кошмар. Тамаре захотелось привести дом в порядок, она бы безо всякого дизайнера превратила его в шикарный особняк.
Переодевшись в одном из закутков снова в юбку и топик, Тамара прошлась по вместительному помещению. Зеркало она нашла только во вполне приличной ванной. Впрочем, она и без зеркала знала, что против ее внешности любому мужику устоять трудно. И одежда оказалась неплохой, все, что нужно показать, отлично видно.
– Ты давно Сергея знаешь? – усевшись в кухне за стол, уставилась она на мускулистого Владислава.
Тот подал ей чашку, как заправский официант, и, отчего-то еле заметно усмехнувшись, объяснил:
– В армии вместе служили.
Смотрел он на нее правильно, как надо, явно нравилось ему на нее смотреть. А вот дальнейших вопросов Тамара задавать не стала, интуитивно почувствовав, что ответа все равно не получит.
Спросить же хотелось многое, что за баба жила с Сережей, например. Да и кто такой сам Владислав, тоже хотелось бы знать. Деловой партнер или так, наемный работник.