Все мы только гости
Шрифт:
– Николай Иванович, – усаживаясь за стол напротив старика, неожиданно спросила Лина. – А у вас совсем никаких подозрений не было насчет того, кто убил Ковша?
– Были, – усмехнулся он. – Были, конечно. Не дает тебе Ковш покоя?
– Не дает, – улыбнулась Лина. – А кого вы подозревали?
– А вот этого я тебе не скажу. Подозрения подозрениями, а уверенности у меня нет. Могу оклеветать человека ни за что, а я этого не люблю.
– Жаль, – засмеялась Лина.
Конечно, у него были подозрения. У него не было доказательств.
– Ты
– Я с ним познакомилась в поезде. Чаю хотите?
– Хочу.
– То есть в поезде мы просто ехали вместе. – Лина включила чайник, порылась в буфете, поставила на стол банку с вареньем, достала чашки, блюдца. – Потом познакомились, на речке.
– Да? – удивился Николай Иванович. – А я решил, что вы давно знакомы.
– Почему? – теперь уже удивилась Лина.
– Потому, – усмехнулся он. – Смотрит он на тебя очень уж… по-особенному. Я уж было решил, что у вас роман.
– Нет у нас никакого романа. Я еще не развелась, чтобы романы заводить.
Лина опять вспомнила, что телефон не заряжен, метнулась к сумке за аппаратом, потом в комнату за зарядным устройством и испугалась, что позвонит Стас, начнет кричать и Николай Иванович это услышит.
– Клавдия не приехала еще? – Старик выглянул в окно, окна соседнего дома были закрыты. – Не приехала.
– Ну и хорошо, – откликнулась Лина. – Ни к чему ей знать, что сына… что у сына неприятности.
– Ни к чему, – согласился старик. – Хотя она не из тех, кто в обморок со страху падает.
– Николай Иванович, а где тети-Клавин муж? Умер? – запоздало поинтересовалась Лина, наливая чай себе и гостю.
– Который?
– Что?
– У нее два мужа было. – Он чуть не ляпнул, что были и другие, как теперь говорят, гражданские, но удержался. Ни к чему девчонке лишнее знать.
– Надо же. А я и не знала.
– С первым мужем она давно развелась. Никчемный мужичонка был. Да и второй не лучше, слинял в город, оставил ее одну парня поднимать. Про первого ничего не знаю, а второй несколько лет назад появился, только Серега его на порог не пустил. Так что папаша с чем прибыл, с тем и отбыл.
Ему следовало жалеть Клавдию, несчастную, одинокую, нелюбимую. Сильную и жалкую. Он и пытался жалеть, только это у него плохо получалось. Наверное, потому что не мог забыть, как Клавдия липла к Ивану.
– Знаешь, Лина. – Николай Иванович подошел к окну и уставился в сад, отвернувшись от нее. – Я законченный материалист, но мне иногда кажется, что за каждый свой поступок человек обязательно несет кару. Чем дольше живу, тем больше в этом убеждаюсь.
– А тетя Клава какую кару несет? – не поняла Лина. – Труженица, каких поискать. А всю жизнь одна.
Николай Иванович помнил парня, которого юная Клава бросила, когда соседка Полина привезла из Москвы мужа. До появления Ивана Клавдия со своим парнем часто ему попадались, они подолгу стояли у ее калитки, как потом Лина стояла с Костей, которого
Парень погиб, Клавдия дважды выходила замуж, а по сути всегда была одна. Кто в этом виноват? Она сама? Иван, на ее беду приехавший с молодой женой?
Судьба?
– Клавдия родилась в оккупации, – неожиданно сказал Николай Иванович. – В 43-м году. Шура, мать ее, после войны приехала сюда к своей матери с крошечной дочкой на руках. Ты тетю Шуру помнишь?
– Нет, – покачала головой Лина.
– Муж ее на фронте погиб, а саму Шуру на работу никуда не брали: людей из оккупации на работу старались не принимать.
– Как же они жили? – ахнула Лина.
– Плохо жили. Как все после войны. Голод, нищета. Потом Шура устроилась билетершей в кинотеатр. Она очень хотела, чтобы Клавдия врачом стала, но у той на высшее образование мозгов не хватило, медучилище только окончила.
В городе долго шептались, что родилась Клавдия от немца. Может, так и было. Только какая разница? Человек рождается для счастья, а счастья Клава в жизни видела мало.
Николай Иванович должен был ее пожалеть, но не жалел. Не получалось.
– Господи, скука-то какая, – пожаловалась Тамара.
От бессмысленного долгого сидения заломило спину, а может быть, ей просто стало казаться, что она сейчас вся развалится, как древняя старуха.
– Может, еще кофе? – сочувственно спросила Леночка.
– Давай. Нет, – передумала Тамара. – Чая. Обычного черного чая, только с мятой.
Девчонка опешила, растерялась, это было забавно.
– Я сейчас сбегаю в магазин, – вскочила Леночка. – Не знаю вот только, будет ли там чай с мятой.
– Ну с бергамотом купи, – смилостивилась Тамара. – И пожевать что-нибудь, печенье, что ли.
Следовало дать девчонке денег, но денег у Тамары не было. Обойдется, решила она, усаживаясь за секретаршин компьютер.
Ничего интересного в компьютере не оказалось. Телефонный справочник, календарь с заметками… Собственно, Тамара и не ждала ничего интересного, а почему-то разозлилась. Леночка вообще раздражала ее с каждой минутой все больше. Девка относилась к тем, кого Тамара никогда не понимала и всегда терпеть не могла: к услужливым дурам. Ну вот какого лешего она побежала чужой бабе чай покупать? Да еще за свои деньги. Она бы на Леночкином месте никому, кроме Сергея, чая-кофе в жизни не подала бы. Еще не хватало. Тамара потому так быстро и перешла из секретарей в инспекторы, что признавала одного хозяина – своего начальника, а всем остальным сама была хозяйкой. Люди это чувствуют – хозяин ты или так, крепостной. И реагируют соответственно.