«Все на выборы!», или пуля для сутенера
Шрифт:
— Э-э… Значит, так. Село Орлянка. Улица Дачная, дом семь. Но будьте с ним поосторожнее. Это совершенно неуправляемый тип. Я не удивлюсь, если это он убил Владомира. У этого мерзавца нет ни совести, ни тормозов. К тому же — он алкаш, и когда выпьет…
— Спасибо. Я уже достаточно напуган. Если вспомните еще что-нибудь, звоните.
Лазаренко положил трубку на рычаг и угрюмо взглянул на Кремнева.
— Звонил приятель убитого Голышева.
— Что-то случилось?
— Есть кое-какая
Егор внимательно его выслушал, затем спросил:
— Что думаешь делать?
— Делать? — Максим пожал плечами. — Да ничего. А что я могу сделать? Меня, как ты помнишь, отстранили.
— Тебя — да, — кивнул Егор. — А меня — нет. Я по-прежнему в деле.
Лазаренко усмехнулся.
— Я, конечно, не вправе тебе что-либо рекомендовать, — сказал он, — но если тебе интересно, можешь съездить в Орлянку и побеседовать с братцем Голышевым.
— По-твоему, это входит в компетенцию наблюдателя? — иронично поинтересовался Егор.
— По-моему, да, — кивнул Лазаренко. — Ты будешь беседовать с Голышевым и одновременно наблюдать за его реакцией. В конце концов, именно за этим ты к нам и приехал.
Егор насмешливо прищурил глаза:
— Вот за что ты мне нравишься, Максим, так это за умение формулировать!
Мужчины засмеялись и пожали друг другу руки.
— Кстати, — снова заговорил Лазаренко, — после того как наша «гранд-дама» взяла ситуацию в свои руки, я думал, что все газеты выйдут с сенсационными заголовками. А газеты молчат. Как думаешь, в чем тут дело?
— Думаю, наша «гранд-дама» еще не определилась, что ей выгоднее — устроить скандал или спустить дело «на тормозах».
Максим подумал и кивнул:
— Да, наверное. А что там с переговорами? Они все еще продолжаются?
— Думаю, да. Даже «гранд-дама» не сможет этому помешать. Если, конечно, она не организатор и не заказчик всех этих убийств. Что думаешь по этому поводу?
Лазаренко поразмыслил немного, после чего ответил:
— Думаю, она на все способна. Хотя утверждать ничего не берусь.
— Уклончивый ответ, — насмешливо заметил Егор.
— Уж какой есть, — отозвался Лазаренко. — Ну, так что? Сгоняешь к брату покойного? Или тебе уже тоже на все наплевать?
— Сгоняю. Как, говоришь, называется село?
— Орлянка. Это тридцать километров к юго-востоку от города по Ламаевской трассе.
Егор поднял руку и посмотрел на часы.
— Съезжу, пожалуй. Если сумею оторваться от «хвоста».
Майор Лазаренко напрягся.
— За тобой что, следят? — встревоженно спросил он.
— Угу.
— Давно?
Егор криво ухмыльнулся.
— С того момента, когда мы распрощались с нашей «гранд-дамой».
Несколько
— Но ведь ты же обучен разным там шпионским приемчикам? Отделаешься от «хвоста» в два счета.
— Ты так думаешь? — приподнял брови Егор.
Максим легонько хлопнул Кремнева ладонью по плечу:
— Я в тебя верю, мой мальчик. У тебя все получится. Кстати, после того как побеседуешь с художником, позвони мне.
— А разве ты не отстранен от дела?
Лазаренко усмехнулся:
— Отстранен. Но ты можешь считать это моим хобби.
5
До Орлянки Егор Кремнев добирался не меньше часа. Еще минут двадцать ушло на поиски нужного дома.
Остановившись возле высокого кирпичного забора, Егор выбрался из машины, аккуратно закрыл за собой дверцу и быстрыми шагами направился к зеленым металлическим воротам.
Остановившись у ворот, он нажал на кнопку электрического звонка. Подождал с полминуты и нажал снова.
Где-то в глубине двора хлопнула дверь. Вслед за тем раздалось хриплое покашливание, и Егор услышал звук приближающихся шагов.
Лязгнул замок, и створка-железных ворот приоткрылась.
Художник Павел Голышев оказался двухметровым широкоплечим парнем с растрепанными рыжими волосами и толстыми щеками, усыпанными густой рыжеватой щетиной. Он был одет в полосатый, испачканный красками халат и кожаные тапочки. Под халатом у Паши не было ничего, кроме длинных семейных трусов. Мускулистая грудь, так же, как и щеки, была густо покрыта рыжеватой порослью.
Глаза у Паши были огромные, выпуклые и красные — от пьянства или бессонницы, а возможно, и от того и от другого сразу. Он был похож на огромного усталого сенбернара.
Открыв дверь, рыжий верзила посмотрел на Егора сверху вниз и меланхолично поинтересовался по-русски:
— Какого хрена надо?
— Поговорить, — сказал Егор.
Рыжий смерил Кремнева взглядом и спросил:
— А ты кто?
— Майор Кремнев. Егор Иванович.
Верзила сощурился и задумчиво поскреб рукой в затылке.
— Вот как, — сказал он. — Майор, значит? Хм… Ладно. Заходи, раз пришел. Я как раз думал, с кем бы мне выпить.
Двор был небольшой. Несколько асфальтовых дорожек. Крошечный бассейн с искусственными лилиями. Гамак. Метрах в двадцати от белого гостевого домика, в котором, по всей вероятности, и жил Павел Голышев, возвышался большой особняк из красного кирпича с высоким крыльцом и черными витыми перилами.
Во дворе, ближе к гостевому домику, стояла красная, довольно потрепанная «восьмерка».