Всё не так, как кажется
Шрифт:
Валентина хмыкает, но уверен, что передаст. У неё самой двое детей, она над ними трясётся, как квочка.
Смена сегодня тяжёлая. Устал адски, глаза слипаются.
– Двигайся. Я немного полежу с тобой, отдохну, а потом решим, что будем делать.
Но только я вытягиваюсь на диване, как меня срубает крепким сном. Засыпая, чувствую, как Миша мостится рядом и, прижавшись ко мне, затихает.
Просыпаюсь от звонка телефона. Подскакиваю и не сразу понимаю, где нахожусь. Малыш, видимо, ночью не спал и теперь навёрстывает
– Тут твоя пациентка истерит, требует с тобой поговорить.
– Дай ей трубку, будь добра.
Через секунду слышу взволнованный голос:
– Алексей Викторович, как Миша? Вы сейчас где?
– Я же передал вам, что нормально всё. Температуру с утра померял – небольшая была, чаем с малиной напоил и спать уложил. Вы его разбудили. Сейчас соберёмся и поедем ко мне.
– А можно мне с ним поговорить?
Кто бы сомневался? Квочки – они такие. Моя сводная сестрица над своими так же трясётся. По сто раз на день звонит, когда я с ними остаюсь. Протягиваю мальцу телефон.
– Мамочка, мамочка, ты что, заболела? Когда ты вернёшься?
Видимо, мать ему что-то объясняет и даёт наставления. Слушает с серьёзным выражением лица, кивает, иногда поддакивает.
– Хорошо, мамочка, я буду послушным.
Когда возвращает мне телефон, снова вижу в глазёнках слёзы.
– Ну что, боец, давай собираться, поедем ко мне домой. У тебя тут очень хорошо, но мне нужно к себе. Показывай, где у тебя что лежит – возьмём немного вещей на смену.
Ситуация совершенно дикая. Я, военный хирург, переквалифицировался в няню и присматриваю за ребёнком случайной пациентки, которого вижу впервые в жизни. Сказать кому – не поверят! Да я и сам посмеялся бы, расскажи мне кто-то нечто подобное.
Пока достаю из доисторического скрипящего шкафа одежду, малыш приносит несколько книг, раскрасок и игрушек. Смотрит на меня взглядом кота из "Шрека", как будто я могу ему отказать!
Квартира у меня небольшая, мне подарил её Давид на восемнадцатилетие. С женой мы тут никогда не жили – ей было тесно и некомфортно. Зато после развода не пришлось ничего делить, я просто собрался и вернулся сюда.
Мишу устраиваю на диване в гостиной. К вечеру у него снова поднимается температура, и я вожусь с ним, пытаясь заменить маму.
– Дядь Лёша, ты хромаешь. У тебя ножка болит?
– Болит.
– Ты порезался или допрыгался?
– Меня на войне ранили.
– Так ты – солдат?
– Можно и так сказать. Я – военный врач, спасаю солдат и простых людей, если с ними что-то случается.
– Ух ты. И тебя там враги застрелили?
– Меня задело взрывом, когда мы выносили раненых из-под обстрела.
– А кто же тебя спас, если тебя самого ранили?
– Мне повезло – там был ещё один врач.
– А тебе было страшно?
– Конечно, всем на войне страшно. Даже тем, кто говорит, что ничего не
– И даже героям?
– И героям, конечно.
– А ты – герой?
– На войне все герои. И солдаты, и командиры, и шофёры, и даже повара, которые еду солдатам варят. И врачи с медсёстрами тоже.
– А ты во врагов стрелял?
– Нет, я там уколы делал, пули вытаскивал, раны зашивал.
– Но ты умеешь стрелять?
– Конечно, я же военный.
– А я бы хотел быть, как Айболит, врачом для зверей.
– Это называется ветеринар. Тоже очень нужная профессия.
Незаметно за разговором Миша засыпает. Я гашу свет и наконец расслабляюсь. Возиться с ребёнком – та ещё работа. Люблю детей, всегда с готовностью сижу в выходные с племянниками, но они меня выматывают до изнеможения.
Утром звонит мама.
– Алексей, ты как сегодня? Приедешь на обед к нам? Я пирог твой любимый испеку.
– Не, мам, не получится, у меня тут форс-мажор.
– Что случилось? – голос тут же становится настороженным или даже напуганным.
– Я взял к себе мальчика.
– Что? Какого мальчика? Чей он?
– Пациентки, вчера на смене оперировал. Они иногородние, у них тут никого нет, ребёнка не с кем оставить.
– И ты решил сыграть роль матери Терезы? Ты в своём уме?
– Ма, не начинай. Ему всего шесть лет. Его мать в больнице с ножевым ранением. Не оставлять же его одного в квартире!
– Сын, ну почему тебе всегда больше всех надо? Есть же социальные службы, в конце концов!
Слышу нотки раздражения в её голосе. Но знаю маму и не сомневаюсь, что она поступила бы точно так же.
– Я не понимаю, к чему этот спор. Ребёнок уже у меня. И завтра тоже будет, скорее всего. Он приболел и нуждается в заботе. Хочешь увидеться со мной и угостить пирогом – приезжай в гости. Заодно посидишь с мальчиком, а я схожу за продуктами в супермаркет.
– Хорошо, приеду. Не оставлять же вас голодными. Тебе бы жениться и своих детей завести, – заводит свою привычную песню.
– Мне бы для начала комиссию пройти и в армию вернуться. Кому нужен тридцатилетний инвалид с неопределённым будущим?
– Не прибедняйся. Не получится вернуться в госпиталь, будешь работать в обычной больнице. Главное – оперировать можешь, – знала бы мама, каких усилий мне стоит каждый раз отстоять на ногах операцию. – С твоей квалификацией ты везде себе работу найдёшь.
В воскресенье снова дежурю в больнице. Мишу приходится отвезти к родителям. С мамой они поладили, и она согласилась посидеть с ним эти сутки. Малыш особых хлопот не доставляет: ничего не требует, сидит рисует, читает или тихонько играет. С удовольствием включается в любое занятие, которое ему предлагают. Вчера начал учить его играть в шахматы – схватывает на лету. Интересный, любознательный малыш.