Все о Томе Сойере и Гекльберри Финне (сборник)
Шрифт:
Кладбище было старинное, западного типа. Расположенное на холме городка, оно было обнесено ветхим дощатым забором, который; местами повалился внутрь, а местами наружу, но нигде не стоял прямо. Все кладбище заросло травой и сорняками. Старые могилы осели. Ни один надгробный камень не стоял на своем месте, над могилами возвышались сгнившие доски с закруглением наверху, источенные червями и клонившиеся к земле, ища опоры и не находя ее. На всех досках когда–то было начертано: «Вечная память такому–то», но буквы на большинстве из них так стерлись, что теперь их нельзя было прочесть и при дневном
Тихий ветер стонал в ветвях, и Тому со страху мерещилось, что это души умерших жалуются, — зачем люди тревожат их покой. Приятели говорили мало и только шепотом: время и место, тишина и торжественность действовали на них угнетающе. Они нашли свежую могильную насыпь, которую искали, и притаились под тремя большими вязами, в нескольких шагах от нее.
Ждали они, как им показалось, довольно долго. Вдали кричала сова, и это был единственный звук, нарушавший мертвую тишину. Мысли Тома становились, все мрачнее, и он решил прогнать их разговором.
— Как ты думаешь, Гекки, — начал он шепотом, — нравится покойникам, что мы пришли сюда?
Гекльберри шепнул в ответ:
— Кто их знает, не знаю! А жутко здесь… Правда?
— Еще бы!
Наступило долгое молчание; оба мальчика задумались над тем, как относятся покойники к их посещению. Затем Том шепнул:
— Слушай–ка, Гекки, как ты думаешь, старикашка Вильямс слышит, что мы говорим?
— Конечно, слышит. По крайней мере, душа его слышит.
Снова молчание.
— Жалко, — сказал Том, — что я назвал его просто Вильямс, а не мистер Вильямс. Но ведь я не хотел его обидеть. Его все называют старикашкой.
— Надо быть осторожнее, когда говоришь о покойниках, Том.
Это отбило у Тома охоту продолжать разговор. Вдруг он схватил товарища за руку:
— Тсс!
— Что там такое, Том?
И оба прижались друг к другу. Сердца у них сильно стучали.
— Тсс! Вот опять! Неужели не слышишь?
— Ага! Наконец–то и ты услыхал.
— Господи, Том, они идут! Они идут! Это они! Что нам делать?
— Не знаю. Ты думаешь, они нас увидят?
— Ох, Том, ведь они; видят в темноте, как кошки. И зачем только я пошел!
— Да ты не бойся… Может, они нас не тронут. Ведь мы ничего плохого не делаем. Если мы будем сидеть тихо–тихо, может, они нас и не заметят.
— Ладно. Попробую… Боже, я весь дрожу!
— Тсс! Слушай.
Мальчики, еле дыша, еще крепче прижались друг к другу. С другого конца кладбища до них донеслись приглушенные голоса.
— Смотри! Смотри! — шепнул Том. — Что это там такое?
— Это адский огонь! Ой, как страшно!
Во мраке появились какие–то смутные фигуры. Перед ними качался старинный жестяной фонарь, рассыпая по земле, как веснушки, бесчисленные искорки света.
— Это дьяволы, теперь уж наверняка! — шепнул Гекльберри и вздрогнул. — Целых три! Ну, мы пропали! Ты можешь прочесть молитву?
— Попробую… Да ты не бойся — они нас не тронут. «Боже, на сон грядущий спаси и помилуй меня…»
— Тсс!
— В чем дело, Гек?
— Это люди! По крайней мере, один из них. У него голос Меффа Поттера.
— Быть не может!
— Уж я его знаю! Ты притаись, не дыши. Он нас и не увидит: он пьян, как всегда, —
— Ладно. Я буду тихо… Остановились. Ищут чего–то… Не могут найти. Вот опять сюда… Ишь, как бегут! Опять ближе… Опять дальше… А теперь — ой, как близко! И прямо сюда. Слушай–ка, Гек, я и другой голос узнал — это Индеец Джо!
— И в самом деле, проклятый метис! [20] Уж лучше бы черти, ей–богу! И чего им тут нужно, хотел бы я знать…
Шепот оборвался, так как три человека дошли до могилы и остановились невдалеке от того места, где спрятались мальчики.
— Здесь, — сказал третий и поднял фонарь так, что на его лицо упал свет. Это оказался молодой доктор Робинсон.
Поттер и Индеец Джо несли носилки с веревкой и двумя лопатами. Они опустили свою ношу на землю и начали разрывать могилу. Доктор поставил фонарь в головах могилы, а сам сел на землю, прислонившись к одному из вязов. Он был так близко, что мальчики могли бы дотронуться до него.
20
Метисы — люди смешанной крови: дети белых и индейцев.
— Скорей, скорей! — сказал он негромко. — Каждую минуту может взойти луна.
Они что–то проворчали в ответ и продолжали копать. Некоторое время был слышен лишь скрежет лопат, отбрасывающих в сторону мелкие камешки и комья земли, — звук однообразный и унылый. Наконец раздался глухой стук о дерево: лопата наткнулась на гроб, и через несколько минут копавшие подняли его наверх. Теми же лопатами они сбросили крышку, вытащили тело и бесцеремонно бросили его на землю. [21] В эту минуту луна вышла из–за туч и осветила бледное лицо мертвеца. Придвинули носилки, положили на них труп, покрыли одеялом и привязали веревкой. Поттер вынул большой складной нож, отрезал болтавшийся конец веревки и сказал:
21
В те времена вследствие религиозных суеверий медикам запрещали изучать анатомию на человеческих трупах. Поэтому врачи и студенты принуждены были нанимать гробокопателей, которые тайно добывали для них из могил свежепогребенные трупы.
— Вот, костоправ, мы и кончили это грязное дело. Подавайте нам еще пятерку, а не то он останется тут.
— Правильно! — сказал Индеец Джо.
— Что это значит? Позвольте! — возразил доктор. — Вы ведь потребовали деньги вперед, и я заплатил вам сполна.
— Заплатить–то вы заплатили, но у нас с вами есть и другие счеты, — сказал Джо, подходя к доктору. (Доктор встал на ноги.) — Пять лет назад я пришел на кухню вашего папаши, а вы меня выгнали в шею. Я просил, чтобы мне дали поесть, а меня вытолкали, как воришку и жулика. А когда я поклялся, что отплачу вам за это, хотя бы через сто лет, ваш папаша посадил меня в тюрьму за бродяжничество. Вы думали, я забыл? Нет, недаром во мне индейская кровь! Теперь вы у меня в руках, и мы с вами сочтемся, так и знайте!