Все о Томе Сойере и Гекльберри Финне (сборник)
Шрифт:
– Бегите! Спасайтесь! Это лев, я его в подзорную трубу вижу! Бегите, ребята, мчитесь что есть силы. Он удрал из зверинца, а поймать–то его некому!
Том понесся стрелой, а у меня сразу ноги подкосились, – знаете, как оно бывает, когда вам во сне приснится, будто за вами привидение гонится.
Том добежал до лестницы, взобрался на несколько ступенек и остановился, ожидая меня. Не успел я поставить ногу на первую ступеньку, как Том приказал Джиму отчаливать. Но Джим – он совсем голову потерял от страха – и говорит, что позабыл, как это делается. Тогда Том полез дальше и велел мне следовать за ним, а лев уж тут как тут – подскакивает к нам с диким ревом, ну и, понятно, у меня поджилки так затряслись,
Но Том уже вскарабкался на борт. Он направил шар вверх, и как только конец лестницы повис футах в десяти или двенадцати от земли, мы снова остановились. Лев с ревом бесновался подо мной – он изо всех сил старался допрыгнуть до лестницы, и мне всякий раз казалось, что до меня остается каких–нибудь четверть дюйма. Да, замечательно было сознавать, что ему до меня не добраться, просто замечательно, и я весь преисполнился благодарности – вернее, моя верхняя половина: я ведь только цеплялся за лестницу, а наверх взобраться никак не мог, и оттого моей нижней половине было очень плохо и страшно. Знаете, это редкий случай, чтоб в человеке все так перепуталось, и я никому ничего этакого не пожелаю.
Том спросил меня, как теперь со мной быть, но я и сам не знал. Он спросил: смогу ли я продержаться, покуда он отведет шар в безопасное место, подальше от льва? Я отвечал, что, пожалуй, смогу, если только он не станет подниматься выше, чем сейчас, стоит только ему подняться повыше, я сразу же растеряюсь и упаду. Уж это точно.
– Ладно, – говорит он, – теперь держись, – и пустил шар в ход.
– Не так быстро, – кричу, – у меня голова кружится!
Шар рванулся с места с быстротой молнии. Том тут же замедлил ход, и мы спокойно поплыли над песком, но меня все–таки тошнило. Не очень–то приятно, когда все под тобой скользит и плывет, а кругом такая тишина – ни единого звука не слышно.
Однако вскоре до меня донеслось даже слишком много звуков – это лев нас догнал. Его рычанье привлекло других львов, и они со всех сторон длиннющими прыжками кинулись к нам. Я и оглянуться не успел, как подо мной уже скакало не меньше двух десятков львов, и все они рвались к моей лестнице, огрызаясь и лязгая зубами. Вот таким–то порядком летели мы над песком, а львы изо всех сил старались сделать так, чтоб мы вовек не забыли про нашу встречу с ними. А тут еще и другое непрошеное зверье явилось, – ну и поднялась там внизу такая свалка, что только держись.
Тут мы поняли, что наш план никуда не годится – таким аллюром нам от них ни за что не уйти; да и не мог же я вечно на лестнице висеть. Том задумался на минуту, и его осенила новая мысль – пристрелить льва из профессорского пистолета, а самим улететь, пока остальные будут драться над его тушей. Так мы и сделали: остановили шар, убили льва и полетели дальше. Покуда звери дрались между собой, мы отошли на четверть мили, но только Том с Джимом успели втащить меня наверх, глядь – вся шайка уже снова тут как тут. Видят они, что им теперь ни за что до нас не добраться, – вот они и уселись на задних лапах и, задрав головы кверху, стали посматривать на нас с жалостным видом. Просто сердце разрывалось, на них глядя,
ГЛАВА VI. КАРАВАН
Я совсем ослабел и мечтал только об одном – добраться поскорее до своей постели и прилечь. Так я и сделал. Но разве в таком пекле человек может прийти в себя? Том скомандовал поднять шар выше, и Джим взял курс в небо.
Нам пришлось подняться почти на целую милю вверх, прежде чем мы наткнулись на подходящую погоду. Здесь, наверху, дул приятный свежий ветерок, было совсем не жарко – в самый раз, и вскоре я почувствовал себя лучше. Том Сойер сидел тихо и размышлял про себя. Вдруг он
– Я знаю, где мы! Держу пари на тысячу против одного, что мы попали в пустыню Сахару! Это ясно как божий день.
Он так разволновался, что не мог усидеть на месте. Я, наоборот, был совершенно спокоен.
– А где эта Сахара? В Англии или в Шотландии?
– Не тут и не там. Она в Африке.
У Джима сразу глаза на лоб полезли, и он с интересом стал смотреть вниз ведь отсюда произошли его предки. Ну а я так не мог этому поверить. Понимаете, не мог. Получалось, что уж слишком далеко заехали.
Том был в восторге от своего открытия, как он выразился. Песок и львы ясно доказывают, что мы попали в Великую пустыню. Он сказал, что еще до того, как мы увидели землю, он мог догадаться об ее приближении, если б только принял во внимание одну вещь. Мы спросили, что он имеет в виду, и он сказал:
– Вот эти часы. Это хронометры. Про них написано во всех книгах о морских путешествиях. Один хронометр идет по гринвичскому времени, а другой – по времени Сент–Луиса, как мои часы. Когда мы выехали из Сент–Луиса, то на моих часах и на этом хронометре было четыре часа дня, а гринвичский хронометр показывал десять часов вечера. Известно, что в это время года солнце заходит около семи часов. Вчера вечером, когда садилось солнце, я заметил, что гринвичский хронометр показывает половину шестого, а по моим часам и по второму хронометру было половина двенадцатого утра. Итак, в Сент–Луисе солнце вставало и садилось по моим часам, а гринвичский хронометр спешил на целых шесть часов. К тому времени мы уже улетели так далеко на восток, что до захода солнца по гринвичскому времени оставалось всего каких–нибудь полчаса, а мои часы уже отстали больше чем на четыре часа с половиной. Это значит, что мы тогда приближались к долготе Ирландии и очень скоро достигли бы ее, если б только держали правильный курс. Но в том–то все дело, что курс у нас был неверный. Да, сэр, мы просто неслись в воздухе по направлению на юго–восток, и, по–моему, мы теперь в Африке. Взгляните на эту карту. Видите, что левый бок Африки вытянулся на запад? Вспомните, с какой скоростью мы летим. Если б мы шли прямо на восток, мы бы уж давно Европу пролетели. Теперь постарайтесь не прозевать полдень. В полдень мы все встанем, и когда наша тень исчезнет, то на гринвичском хронометре будет почти ровно двенадцать. Да, сэр, я уверен, что мы в Африке, и это здорово!
Джим все это время глядел вниз в подзорную трубу. Он покачал головой и проговорил:
– Масса Том, мне кажется, тут что–то не совсем так. Я до сих пор ни одного негра не видел.
– Не важно, они в пустыне не живут. А что это там такое? Дай–ка мне трубу.
Он долго приглядывался и наконец сказал, что видит длинную черную ленту, которая тянется по песку, но не может разобрать, что это такое.
– Ну вот, – говорю я, – теперь ты, может, и узнаешь, где находится наш шар. Ведь это наверняка одна из тех линий, что нарисованы на карте. Те самые, которые ты называешь меридианами. Стоит нам только спуститься вниз и посмотреть, какой у нее номер, и…
– Ох, и болван же ты, Гек Финн! Ты что же думаешь – меридианы протянуты по земле?
– Том Сойер, они нарисованы на карте – ты это отлично знаешь; вот они возьми сам и посмотри.
– Разумеется, они нарисованы на карте, но это ничего не значит. На земле их нет.
– Том, ты это точно знаешь?
– Конечно, знаю.
– Стало быть, эта карта опять соврала. В жизни не видывал такого вруна, как эта карта.
Тут Том рассвирепел, я рассердился, ну и Джим тоже приготовился высказать свое мнение. Еще минута, и мы снова принялись бы спорить, но в этот самый миг Том уронил подзорную трубу и как сумасшедший стал хлопать в ладоши и вопить: