Все они почему-то умирали
Шрифт:
Шаланда долго молчал, сопел, перекладывал на столе какие-то папки, осторожно косился на Пафнутьева – не смотрит ли тот в его сторону.
– А ты злой, Паша, – неожиданно сказал Шаланда.
– Нет, Жора... Не злой. Я справедливый.
– Это одно и то же... Не хотел бы я оказаться в твоих справедливых руках.
– Я тоже не хотел бы оказаться в твоих добреньких пальчиках. – Слова у обоих выскакивали предельные, но улыбка Пафнутьева и насупленность Шаланды смягчали разговор. – Ты, Жора, начал о чем-то говорить – о том, что тебя, в общем-то, и не касается... Я из вежливости подхватил
– Остановись, Паша, – взмолился Шаланда. Он и раньше знал, что Пафнутьева лучше не трогать, что заводится тот быстро и остановить бывает трудно. – Перебросились невинными словечками – и ладно. Возвращаемся к делу.
– Всегда готов! – даже в этом своем подчеркнутом согласии Пафнутьев сумел втиснуть прощальный укус.
– Ладно, Паша, ладно... Как убили Маргариту? – спросил Шаланда, задав случайный вопрос, чтобы только подальше уйти от щекотливого перебреха с Пафнутьевым.
– Она покончила самоубийством.
– Это точно?!
– Да. Худолей нашел в шкафу кучу упаковок. А наш анатом эти же таблетки нашел у нее в желудке. Она заснула и не проснулась. Точно так же, как и ее муж.
– Но для самоубийства нужны причины!
– Есть такие причины, – устало проговорил Пафнутьев.
– Мне можно о них знать? – оскорбленно произнес Шаланда.
– Можно, – с обидным равнодушием произнес Пафнутьев, который вдруг почувствовал пресыщенность этим делом – такое с ним бывало. Наступал момент, когда он не хотел знать новых подробностей, ему вполне доставало того, что он уже знал. А новые сведения только подтверждали прежние и продолжали без умолку рассказывать, вываливать, смаковать все новые гадости о людях, в жизнь которых он вошел так глубоко, как ни один из их родственников, друзей, знакомых. – Можно, – с тяжким вздохом повторил Пафнутьев. – Убит муж, в доме еще два убийства, потом еще одно... По коридорам ходят чужие люди, просвета никакого... Добавь ежедневное виски... Порнуха по видику... Я хорошо представляю себе ее состояние... Я понимаю Маргариту.
– В том смысле, что одобряешь ее решение?!
– Можно и так сказать. Вохмянина права... Та уже скользила вниз. Она предположила, что Маргарита будет следующей... Вохмянина... Молодая, красивая, румяная, полная жизни, любви! У нее, Жора, столько любви!
– И это ты знаешь?!
– Догадываюсь. Только сейчас дошло – Вохмянина меня готовила.
– К чему готовила? Глаз на тебя положила? – спросил Шаланда, не скрывая ревнивых ноток в голосе.
– Она готовила меня к смерти Маргариты. Вохмяниной нужна была ее смерть. Зачем-то ей нужно было, чтобы Маргарита исчезла. Худолей узнал, что она носила ей порнушные кассеты, следила за тем, чтобы в спальне всегда было виски. И много разных таблеток. Худолей предупреждал о том, что цифры слишком зыбкие, – бормотал в полузабытьи Пафнутьев.
– Кто был постоянно рядом с Маргаритой в последние дни? – спросил Шаланда, и Пафнутьев не мог не отметить – хороший вопрос.
– Худолей говорит, что у нее торчал Вьюев... Ее давнишний поклонник... Она кинула его когда-то... А недавно его кинул Объячев.
– Надо бы раскрутить этого Вьюева!
–
– Паша! – вскричал Шаланда. – Остановись! Не добивай меня этим Худолеем, прошу! Признаю, полез грязными лапами в твою трепетную душу, переступил границу, произнес нечто о красавице Свете... Проехали! Больше не буду!
– Света? – переспросил Пафнутьев. – Мне кажется, она здесь ни при чем. У нее не было возможности...
– О боже – Шаланда, как на оперной сцене, схватился руками за голову и зашагал по кабинету.
– В первый же день, – медленно проговорил Пафнутьев, восстанавливая в памяти подробности происшедших событий, – в первый же день, когда труп Объячева еще лежал в доме, Андрей задержал Вьюева при попытке сбежать. При нем был чемодан с документами. Я отдал их на экспертизу. Там были не только его документы. Договоры, расписки, протоколы намерений, подписанные Объячевым. Похоже, он выгреб все, что мог, из его сейфа.
– Другими словами, его злодейство не удалось?
– Да, – подтвердил Пафнутьев. – Злодейство не удалось.
– Что же получается... Маргариту он добил?
– Или не спас, когда мог спасти.
– Оставление человека в беспомощном состоянии – тоже статья. И достаточно серьезная. До пяти лет.
– Неужели Вьюев? – задумчиво проговорил Пафнутьев. – У него были основания... Эти два человека, Объячев и его жена, испортили Вьюеву немало лет... Он мог озвереть.
В кармане Пафнутьева запищал телефон. Он подождал, пока раздастся еще один сигнал, еще один, потом вынул коробочку.
Звонил Андрей.
– Павел Николаевич? Чрезвычайное происшествие.
– Как, они продолжаются?
– Только начинаются.
– Еще один труп?
– Не так круто, Павел Николаевич. Сбежал Скурыгин. Его в доме нет.
– Может, забился в свой подвал?
– Попытку туда проникнуть сделал, но Худолей это предвидел. И тогда тот сбежал.
– Скурыгин исчез, – пояснил Пафнутьев Шаланде. – А оперативники?
– В нарды играли.
– В нарды играли, – повторил Пафнутьев уже для Шаланды. – Кто победил?
– Старшина Безякин.
– Надо старшину Безякина отметить в приказе – абсолютный чемпион объячевского дома по нардам, – сказал Пафнутьев. – Или ценный подарок ко дню милиции, а?
– Ладно, Паша, ладно. Что-нибудь придумаем. Отметим. Обещаю. В безвестности не останется.
– А Вьюев? – спросил Пафнутьев по телефону.
– На месте.
– Береги его.
– Я всех берегу. Немного их осталось... Четверо. Два мужика, две бабы. И на них – четыре трупа. Густовато получается, Павел Николаевич.
– У меня такое чувство, что это еще не предел.
– Я попросту запру каждого в отдельной комнате. И Свету тоже, – добавил Андрей.
– Главное – береги Свету, – подтвердил Пафнутьев.
– Почему именно ее?
– Личная просьба, – суровым голосом сказал Пафнутьев.
– Понял, – коротко ответил Андрей.
– Не знаю, что ты понял, но это уже неважно. О главном мы договорились, да?
– И это понял.
– Будь здоров, – и Пафнутьев отключил телефон. – Что-то все ко мне с этой Светой пристают, а, Шаланда? То ты, теперь вот Андрей выделяет ее из всех прочих... Что происходит?