Все оттенки черного
Шрифт:
Слезы застилали глаза. Она же ничего не сделала! Она не виновата!
– Сюда! Она побежала сюда!!
И снова хруст ломаемых веток, злобная, сквозь зубы ругань и тяжелое дыхание.
«Откуда же у них столько сил?»
Она не задумывалась над тем, что ее силы тоже на исходе. Что ее безумный бег становится все медленнее и медленнее и что скоро, совсем скоро, впереди окажется река.
«О господи, река!»
Как я могла забыть о ней? Надо срочно изменить направление, вывернуться из этой ловушки! Но голоса преследователей раздавались и справа, и слева. Они тоже понимали, что
Воздух становился все более влажным.
Попробовать прорваться? Проскользнуть между ними, чтобы продолжить гонку? Возможно, какое-то время назад она бы рискнула на это, но не сейчас. Сейчас она боялась приближаться к своим преследователям.
Что же делать?
Лес закончился внезапно. Она вынырнула из густого кустарника, чувствуя, как хлещут ее тело гибкие ветки, и остановилась, глядя на открывшуюся перед ней картину.
Широкая река горделиво поблескивала в предзакатном солнце. Ее воды важно накатывали на берег, на котором, буквально в нескольких метрах от воды, была разбита небольшая палатка. Еще не старый, мускулистый мужчина в черных очках возился у костра, целая батарея удочек была направлена на реку, а в тени кустов пряталась синяя «Нива».
Что делать?
Голоса преследователей звучали совсем близко, и она отчаянно бросилась к палатке рыбака.
– А ты откуда взялась? – Мужчина в черных очках удивленно посмотрел на выскочившую из леса крупную немецкую овчарку. – Заблудилась, что ли?
Собака заскулила. Ее большие умные глаза умоляюще посмотрели в бесстрастные черные стекла очков рыбака, и он вздрогнул. Глаза овчарки были не просто умные, на мгновение мужчине показалось, что в них светится самый настоящий разум.
Человеческий разум.
– А ты случаем не бешеная? – тихо спросил он, глядя в удивительные глаза зверя.
Овчарка прижалась к земле, издала полувизг-полустон и шмыгнула в палатку.
– Ну и дела! – Рыбак покачал бритой головой и задумчиво продолжил помешивать суп в котелке.
Из леса донеслись возбужденные голоса.
– Куда она делась, Мишка?
– Да откуда я знаю? Кажись, сюды побегла!
– Деваться ей больше некуда!
Трое парней вынырнули из кустов и резко остановились, глядя на сидящего у костра одинокого рыбака. Высокий, мускулистый мужик за пятьдесят, с бритой головой и странными солнцезащитными очками на носу, он медленно попробовал с ложки булькающий в котелке суп и небрежно повернул голову к пришельцам:
– Добрый вечер.
– И вам здравствуйте, – опомнился Васька.
– Угу, – подтвердил Семка.
Мишка же только насупился.
– Рыбку ловите?
– Ее, родимую, – подтвердил мужик.
– Девку здесь не видели? – спросил Семка. – Девка удрала.
– От вас? – усмехнулся мужик.
– Больная она, – Мишка постучал себя по виску. – На голову больная. Сбежала из станицы.
– Девку не видел, – помолчав, ответил мужик, и его странные черные очки блеснули на солнце. – Третьи сутки здесь рыбачу, баб только на теплоходе видел. Что мимо проплывал.
– Ага, – кивнул Семка. – На теплоходах баб всегда много.
– А
– Что-то от вас все бегают, – поднял брови мужик. – Вы часом не пьяные?
– Не пьяные, – поморщился Васька. – Просто мы за этой девкой целый день гоняемся. Запарились. Вы уж нас из…
– А в палатке у тебя кто есть? – оборвал приятеля Мишка и шагнул вперед.
– А в палатке у меня сидит Не Твое Дело, – жестко сказал рыбак, и его широченные плечи слегка шевельнулись. – И стой лучше смирно, пацан, пока у нас разговор добрый.
Мишка на секунду замер, но затем сделал еще один шаг.
– Я, хлопцы, посмотрю, есть кто в палатке аль нет, – проворчал он своим приятелям.
Васька неуверенно замялся, а Семка согласно кивнул и взглянул на рыбака.
– Зря вы так, пацаны, – спокойно улыбнулся тот, – честное слово, зря.
Он был высок и плечист, но ему было за пятьдесят, а парней – трое.
– Не боись, мужик, мы только посмотрим…
Мишка очень любил футбол, готов был часами пинать лысого по пустырю за фермой и досконально знал значение импортных слов: «оффсайд», «корнер», «голкипер» и даже «инсайд». В других видах спорта молодой человек был не силен, иначе бы потом, повествуя врачу районной больницы о событиях, приведших к перелому челюсти, он бы не сказал: «звезданул меня, как копытом», а использовал бы правильный термин: «нанес апперкот правой».
Описав длинную и плавную дугу, Мишка отлетел от палатки метра на два с половиной и приземлился в бурьян. Семка, сгоряча бросившийся на помощь приятелю, пропустил прямой правой, затем левый крюк и также направился в бурьян. Рыбак повернулся к Ваське. Теперь, когда он стоял, Васька смог окончательно оценить и высоченный рост мужика, и колоссальную ширину его плеч, и, самое главное, внушительные кулаки, в каждом из которых можно было спрятать средних размеров дыню.
– В палатку пойдешь? – осведомился рыбак.
Васька посмотрел в его непроницаемые черные очки и почесал голову:
– Ты же сказал, что никого не видел.
– Рад, что мы поняли друг друга, – коротко усмехнулся мужик.
Из бурьяна показалась окровавленная голова Семки:
– Вась, Мишка до сих пор не в себе.
– Ему к врачу надо, – заботливо сказал рыбак.
Васька и Семка подняли приятеля и с трудом потащили его к лесу:
– Пацаны!
Они опасливо оглянулись.
– Минут за пять до того, как вы пришли, – спокойно произнес мужик, – кто-то входил в воду. Может, это и была ваша девка?
– Может быть, – буркнул Васька. – Спасибо.
– Всегда рад.
Черные очки рыбака бесстрастно проследили, как ребята скрылись в лесу. Затем он спокойно снял с огня котелок, снова попробовал варево, удовлетворенно цокнув языком и заглянул в палатку.
В дальнем углу брезентового домика испуганно сидела черноволосая и черноглазая девушка, стыдливо прикрывающая обнаженное тело одеялом. Возможно, если бы глаза рыбака не скрывали странные черные очки, в них можно было бы прочесть удивление, а так он остался абсолютно бесстрастен. Ни один мускул не дрогнул на его лице.