Все оттенки черного
Шрифт:
Константин принял меч, подошел к алтарю и с силой вдавил клинок в бедро жертвы.
И в этот миг она закричала!
Это произошло неожиданно, словно кто-то включил громкость и отчаянный, полный леденящего ужаса вой окутал зал.
Но Куприянов даже не вздрогнул.
– Дьявол любит тебя!
За его спиной бешено хохотал седовласый Кагановский.
– Кровь девственницы должна окропить алтарь Дьявола! Не заставляй ждать повелителя Тьмы! – Анна взяла меч из рук Константина, обожгла его огромными черными глазами. – Дьявол ждет крови девственницы. Сделай это!
– Я?
– Все остальные прошли через это.
Глаза переливались, полные губы шептали что-то нежное.
«Она хочет! Дьявол хочет!»
Куприянов склонился над алтарем.
Под сводами сумрачного зала хохот Кагановского перекликался с дикими криками окровавленной жертвы.
Светало. Ночь уходила, небо серело, скоро выглянет солнце, вампиры отправятся в убежища, и Анна будет в его полном распоряжении. Артем потянулся, вытащил из бумажной коробочки малюсенький шприц со стимулятором и ловко вогнал дозу в мышцу. Снова потянулся, чувствуя, как исчезает усталость, но все равно зевнул.
Отправив Ингу домой, наемник отогнал «Круизер» за один дом от «Заведения Мрака», подальше от следящих видеокамер, но по-прежнему держал под контролем подъезд к клубу. Все было тихо. Масаны шлялись где-то на стороне, не мешая гостям «Заведения» переживать маленькие радости. Ни Анна, ни Зорич так и не покинули клуб, но это их дело. Теперь Артем знал, где их искать. Можно ехать домой и готовиться к операции.
Первый луч солнца скользнул по улице.
Наемник завел двигатель, снова потянулся, прислушиваясь к его мягкому урчанию, и замер: из клуба вышел носатый старик с длинными седыми волосами.
«А ведь я почти забыл о тебе. – Неприязнь, испытанная им в „Заведении“, нахлынула вновь. – Едешь домой к внукам? А как быть с испачканным кровью костюмчиком? Неужели выбросишь?»
Горилла-швейцар услужливо распахнул перед старым извращенцем дверцу роскошного «Линкольна» и радостно принял купюру.
Решение Артем принял мгновенно.
Выезжать следом за «Линкольном» нельзя: телохранитель старика наверняка заметил его ночные перемещения и может заподозрить неладное. Тем более нельзя садиться ему на «хвост»: на пустынных утренних улицах нет шанса остаться незамеченным. Оставалось одно. Наемник торопливо достал из перчаточного бокса гипсовую фигурку голубя и прошептал активизирующее заклинание. Боевой артефакт «Крылья возмездия» идеально подходил для данных обстоятельств. В зависимости от пристрастий владельца он мог окутать жертву облаком ядовитого газа или высыпать на голову цели острые, как иглы, сосульки, или… Да мало ли что можно заложить в «Крылья возмездия»? Сейчас же Артем выбрал самый простой вариант: артефакт, отмеченный красным кругом – «Шаровая молния». Голубь ожил, его маленькие глазки моргнули. Артем показал птичке удаляющийся лимузин и подбросил ее в воздух. Голубь взмахнул крыльями.
Через двадцать минут на утреннем шоссе прогремел мощный взрыв, разметавший по асфальту иномарку представительского класса и ее пассажира, господина Кагановского, президента крупного финансового общества.
Артем в это время был на противоположном конце города и весело посвистывал, слушая сообщения на полицейской волне.
Мальчишество, конечно, зато на душе стало как-то спокойнее.
– Частота
– Вы же сами говорили, что мои творения самые лучшие! – немного обиженно заметил Алир Кумар, наблюдающий за действиями Сантьяги из глубокого кресла.
– В данном случае я должен быть уверен на сто один процент, – рассеянно ответил комиссар. – Ее будут высушивать, и обман ни в коем случае не должен открыться. – Сантьяга извлек из кармана пиджака термометр и вставил его в рот кукле. – Вы не забыли, что у масанов отсутствует желудок?
– И даже то, что они рассыпаются в прах под солнцем, – проворчал скульптор. – Кукла не предназначена для использования днем.
– Замечательно. – Комиссар проверил показания термометра, удовлетворенно хмыкнул. – Я снова и снова убеждаюсь в вашем таланте, Алир, и вашем непревзойденном мастерстве. Никто бы не выполнил эту работу лучше за то время, которое мы вам дали.
– За это время никто бы вообще не выполнил эту работу. – Кумар зевнул. – Мне пришлось отложить все дела, включая подготовку к моей выставке.
Работы скульптора высоко ценились во всем мире. Обычные работы.
– Кстати, вы уже слышали, что пару дней назад скончался Аркадий Ивов?
– Неужели? – В темных глазах комиссара проскользнула мимолетная грусть.
– Увы.
Сантьяга поправил черные волосы куклы, провел рукой по холодной смуглой коже и посмотрел на скульптора:
– Будем оживлять?
– Всенепременно. – Алир выбрался из кресла и вложил в большой рот куклы маленькую золотую табличку, испещренную многочисленными символами. – Я слышал, у вас есть небольшая коллекция работ Ивова?
– Есть. Мне нравится манера его письма.
– Вы позволите мне посмотреть?
– Разумеется, Алир, заезжайте в Цитадель, когда сочтете нужным.
– Благодарю.
Кукла распахнула огромные черные глаза.
– Как вас зовут? – поинтересовался Сантьяга. – Вы знаете, как вас зовут?
– Анна. – Голос у куклы был грудной, с легкой хрипотцой. – Меня зовут Анна.
Инга спала, широко раскинув руки. Спала крепко, глубоко, она даже не услышала, как Артем открыл входную дверь и вошел в квартиру.
Красавица!
Наемник остановился в дверях спальни и посмотрел на девушку. Рыжие волосы рассыпались по подушке, губы чуть приоткрыты, тонкая простыня не скрывает изящные контуры тела. Инга смыла свой агрессивный макияж, и о том, как выглядела она несколько часов назад, напоминала лишь груда черной кожи в углу.
Стараясь не шуметь, Артем сварил кофе и, вернувшись в комнату, поставил поднос рядом со спящей девушкой:
– Инга.
Она открыла глаза, улыбнулась:
– Тёмка! – Почувствовала аромат. – Уже сделал кофе!
– Приходится крутиться.
Инга дотянулась и поцеловала наемника.
– Идешь ко мне? – Простыня соблазнительно приподнялась.
Артем вздохнул:
– У нас не очень много времени.
– Ты что-то раскопал? Подожди, я почищу зубы! Что за контракт ты заключил с Сантьягой? – Просыпаясь, она превращалась в обычную Ингу. – А почему ты все-таки приехал в «Заведение Мрака»? – Последний вопрос прозвучал совсем невнятно – рот девушки был полон пасты. – А где ты шлялся всю ночь?