Все плохое уже позади. Том 2

Петрова Наталья Георгиевна

Тефочка кинула на Пола и Мэтта быстрый взгляд и облегченно вздохнула.

Ужин продолжился как обычно.

***

– Большое спасибо, – поблагодарила Бажени, когда встала из-за стола, – пойду, прилягу, – посмотрела она на внучку.

– Иди, ба, ложись, – кивнула Наташа, – я сейчас к тебе зайду.

Когда Евгения Ивановна выходила из гостиной, Наташа заметила, как она сцапала из вазы с фруктами банан и спрятала его в складках просторной блузки.

– Ба, – зашла она в спальню

вслед за Бажени, – как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, коша, – деловито кивнула головой та, – я думала, мы с коробками и банками будем несколько дней возиться, а мы, раз, и за один день все сделали. Хорошо, когда вся семья слаженно работает. Как там, интересно, у наших дела?

– Папа с мамой звонили, у них все в порядке, тоже разгрузились.

– Эй, вы еще не спите? – в комнату заглянула Юля, – я к вам поболтать, можно?

– Заходи, – махнула ей рукой Наташа.

– Какая у вас красивая комната, Евгения Ивановна, – Юля крутила головой по сторонам, разглядывая шелковые обои с изображениями красивых букетов из темных и светлых роз.

– Ой, Юль, и не говори, какие затраты, – заахала Бажени, – постелили бы нам всем у Наташки, у нее и кровать большая, все бы и поместились, а то по-отдельности, мне прям даже неудобно, как будто я принцесса какая.

– Принцесса, ты лучше скажи, зачем увела банан? – Наташа засмеялась, глядя на бабушку.

– А что, заметили? – испуганно охнула та.

– Нет, бабушка, все в порядке, никто ничего не заметил, просто я знаю, что ты бананы не любишь. Поэтому расскажи, зачем его сперла?

– Натушка, мне сегодня Варя налила банановый чай, такой душистый, такой ароматный, – от восторга Бажени закатила глаза, а потом перешла на шепот, – я подумала, если кожуру посушить, то можно чай заваривать.

Юля смогла подавить смешок, Наташа не удержалась.

– А что вы смеетесь? – рассердилась Евгения Ивановна, – мы же сушим апельсиновые и лимонные корочки, и яблоки, и ягоды, а потом зимой их завариваем.

– Ба, банановая кожура толстая и мясистая, она не высохнет, как апельсиновая цедра. Если ты ее заваришь в кипятке, она, как мороженая картошка, превратится в коричневую безвкусную кашу. Отдай мне банан.

Бабушка обиженно засопела и достала из ящичка прикроватной тумбочки завернутый в салфетку очищенный банан.

– А кожуру куда дела? – спросила Наташа и протянула банан подруге, – Юльче, ешь.

– Кожура на батарее сохнет, – Бажени вздохнула и встала. Она протопала в ванную и принесла шкурку от фрукта, – коша, я у тебя совсем необразованная бабка, тебе за меня стыдно?

– Ты у меня самая прекрасная бабушка на свете, – обняла ее внучка, – только не превращай свою ванную комнату в плодово-ягодное перерабатывающее производство. А я тебе накуплю разных, уже готовых чаев, пей, сколько хочешь.

СССР, Москва, квартира родителей Стаса, среда 31 августа 1988 года

Стас ворвался в квартиру и заорал с порога, – Они уехали, они все уехали! Они уехали к ней на свадьбу! Она в Америке! Она выходит замуж

за этого американца! Она говорила мне, что не любит его! Она врала мне! Она всегда мне врала! – с этими словами он ударил кулаком в стену один раз, второй.

На крик из кухни выскочила Светлана Александровна, – Стасенька, милый, что случилось, сынок?

– Она уехала, она выходит замуж за этого американца! Я сделал ей предложение! Она обещала подумать! Она мне врала! – орал Стас и крушил все на своем пути. На пол летели висящие в квартире картины в рамах, фарфоровые статуэтки с полки.

Из своего кабинета быстрыми шагами вышел Алексей Леонидович и со всей силы ударил сына кулаком в лицо. Мать Стаса схватилась за сердце и заплакала.

Стас осел на пол, из его носа потекла кровь, он обхватил голову руками и завыл, – я ненавижу ее! Я отомщу ей! Я растопчу ее! Я уничтожу всех, кого она любит! Я превращу ее жизнь в ад!

Мать плакала и крестилась, отец мрачно смотрел на сына.

США, Нью-Йорк, особняк Престонов, четверг 1 сентября 1988 года

Первые несколько дней Евгения Ивановна и Юля очень неуютно чувствовали себя в доме Престонов.

Настойчивые предложения Бажени помочь в организации праздничного застолья все встречали с вежливыми улыбками. Евгения Ивановна расстраивалась и начинала приставать к Наташе. Та посоветовалась с Мэттом, и чтобы бабушка не чувствовала себя не при деле, ей предложили помогать Альваро в саду или Барбаре в кухню. Шустрая Евгения Ивановна успевала и там, и там. В качестве переводчика она везде таскала с собой Юльку или усердно изучающего русский язык Майки.

Юлька тоже чувствовала себя не в своей тарелке и постоянно спрашивала Наташу, не тяготит ли Престонов ее присутствие.

– Да успокойся ты, наконец, – не выдержала та однажды.

– Натыч, поговори со мной, – взмолилась та.

– О чем?

– Расскажи, – глаза у Юльки загорелись, она с любопытством уставилась на подругу.

– Чего рассказать-то? – удивилась та.

– Ну, какие они, иностранцы, в постели?

– Ну-у-у, – Наташа подняла глаза, – исходя из моего огромного опыта, французы романтичные, хоть и извращенные, англичане холодноватые и медлительные, аккуратные немцы обязательно доводят дело до конца, японцы ненасытные, как кролики, африканцы темпераментные, как африканские кролики, Юль, – уставилась она на ту, – я, что, по-твоему, переспала со всеми иностранцами?

– Ну, Натыч, – заскулила Юлька, – ну, расскажи, какой он…

– Вот дурында, – рассердилась Наташа, – какой-какой? Самый обыкновенный.

– А как он это делает? – Юлька подперла щеки ладонями.

– Думаю, что точно так же, как и твой Дюшич.

– М-м-м-м, значит, классно, – Юлька мечтательно закатила глаза.

– Слушай, у тебя, наверное, снесло крышу.

– А что ты хочешь, – возмутилась та, – я уже четверо суток без мужа и, соответственно, без секса.

– А может тебе… – Наташа вдруг зашлась в приступе хохота и завалилась на диван.