Всё помнят города
Шрифт:
– Хорошо, – отозвалась та. – Спасибо, Гордея Васильевна!
– Удачно сдать смену!
Батюшка Николай и матушка Ксенья с полудня ждали звонка от Ивана, как будто чувствовали, что с ним приключилось несчастье. Наконец, Николай не выдержал и позвонил ему сам.
Кимаир сидел в это время приёмном и ждал непонятно чего. Во всяком случае, кого ему сказали там дожидаться, он так и не понял. Я знал, что Древние города понимают те языки, на которых о них говорили люди. Но, одно дело, понимать окружающих, и совсем
У Кимаира в руках был пакет с одеждой и обовью диакона. Полностью раздетый Иван Крепцов лежал перед ним на каталке, прикрытый простынкой до пояса, не приходя в сознание. Два часа его возили на ней из одного кабинета в другой, и в итоге, закатили сюда и оставили. Кимаиру задавали вопросы, но, о чём бы ни спрашивали врачи, мальчик не мог решиться произнести ни слова.
Спустя час, молодая врач подошла к нему. Присев рядом с мальчиком, она обняла его, точно сына, и показала какой-то отпечатанный лист, закреплённый скрепкой на жёсткой папке.
– Я вижу, ты очень напуган, – нежно сказала она. – А в суматохе, наверное, растерялся ещё вдобавок. Но пойми, мы не можем помочь этому человеку, ничего не зная о нём. Если ты немой, напиши… Просто заполни вот эту карточку.
Кимаир понял, о чём она просит и улыбнулся.
– Креп, – неуверенно произнёс он, но сделав над собой ещё пару усилий, не сдался. – Крептсов.
– Крепцов? – сразу переспросила девушка.
– Иван Андеев… – продолжал мальчик. – Боткин не болен, сердце слабое.
Молодая врач принялась торопливо записывать всё с его слов.
Вдруг в пакете, который он всё это время держал, что-то зажужжало, как шмель, и из-под вещей зазвучала какая-то приглушённая музыка. Кимаир прислушался и осторожно опустил руку в пакет, нащупав там какой-то твёрдый дребезжащий предмет, чуть больше ладони. Сложно было судить о его назначении. Одна сторона этого предмета была полностью ровной и гладкой, а другая только до середины. Кимаир провёл пальцами по странным выемкам и бугоркам на шероховатом конце, и музыка стихла. Неизвестная вещь перестала дребезжать, и заговорила старческим голосом.
– Ванечка, – послышалось из неё. – Ты же обещал позвонить после соборования. Я старый дурак, всё жду, всё переживаю, как ты поговорил.
Что сказал настоятель? Дал он благословение?
Кимаир наклонил ухо к источнику звука.
– Иван, что молчишь? – не умолкал тот же голос. – Когда тебя в Судном ждать?
– В Судном? – переспросил мальчик, и ментально позвал меня.
Я тотчас опомнился. Моя бригада! К тому времени, как она оказалась в Дружном квартале Кикиморовки, квартирный приход уже разошёлся, и отец Евгений вернулся в храм. Никого не застав, увидев лишь кровь на асфальте, санитары молча переглянулись.
– Ну, значит,
– Бывает, – отмахнулся водитель. – Мы долго ехали.
– Стоило вызывать? – ворчал фельдшер. – Или нам по району работы мало?
Наверное, я перед ними был виноват. Если бы не ментальный зов Кимаира, я бы о них, наверное, и не вспомнил, до самого их возвращения. Ведь, ни сил, ни желания, смотреть их глазами на это село, я уже не имел. Всё, что я мог передать в ответ Кимаиру, это визуальный маршрут до меня от Бора.
– Если хочешь, я покажу твоему коню этот путь, – предложил я ему, в надежде, что он не откажет.
Но Кимаир не ответил. Старческий голос из неведомого ему устройства продолжал настойчиво звать Ивана. Я отчётливо ощутил, в каком замешательстве сейчас был мой собрат, древний город, воплотившийся на земле, в XXI веке! К тому же, дух его был далёк от духа Новгородской земли и народа славянского, а значит, и речь здешнюю ему воспроизводить было довольно сложно. Другая у неё мелодия, и душа! Он протянул было врачу, что сидела с ним рядом, ту говорящую штуку. Но врач уже встала с кушетки, и спешно ушла, звонко стуча при ходьбе по полу.
Тем не менее, Кимаир быстро сообразил, что этот странный предмет зовёт своего хозяина, Ивана Крепцова. Он отложил пакет с одеждой и обувью в сторону, чтобы встать, и положить кричащую коробочку рядом с Иваном. Но едва привстав с кушетки, он нечаянно задел плечом треногую вешалку для медицинских халатов, и опрокинул её на ручку свободной каталки, оставленной у стены. Большая железная перевозка на скрипучих колёсиках тотчас пришла в движение и, не управляемая никем, въехала в стену, с которой от удара свалился на пол какой-то стенд.
Иван вздрогнул и приоткрыл глаза, поглядел на мальчика, и осмотрелся.
– Где я? – спросил он, и тут же закашлялся.
– Больнице, – сказал Кимаир, и положил рядом с ним телефон, который уже умолк, к тому времени.
Крепцов перевернулся на бок, поглядел на мобильник.
– Евгений… Мой брат, – побеспокоился он первым делом. – Ты не знаешь, что с ним?
– Всё хорошо, – передал ему Кимаир, как и велел Евгений.
Иван облегчённо вздохнул, приподнялся и сел, затем слез с каталки и обернул простынёй бёдра.
– Ну, а ты, со мной чьим промыслом оказался? – спросил он, рассматривая причудливую одежду мальчика. – Что за костюм на тебе? Не хитон, не туника, но с медным поясом.
Крепцов протянул руку и слегка помял двумя пальцами ткань, из которой был сшит наряд.
– Странный хлопок, не бязь, не сатин… – тихо отметил он. – Будто вручную ткали.
Кимаир решил, что Ивана, вероятно, интересует одежда, и протянул пакет с вещами, оставленный на кушетке. Крепцов вытряхнул их, и принялся одеваться, продолжая расспрашивать мальчика.