Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге
Шрифт:
Песок скользил у него под ногами, а солнце, огромный огненный шар, извечно пылающий над восточным горизонтом, безжалостно поджаривало левый бок, но Том начал свой долгий путь.
Он шагал по миру, в котором не было ни единой живой души. Всюду, куда ни глянь, расстилался желтый и белый песок, сухой, словно пыль, давным-давно утративший всю влагу, которая когда-то могла содержаться на поверхности этой планеты. Там и сям возвышались причудливые груды булыжников. Здесь не было даже намека на жизнь: нигде ни деревца, ни травинки, поскольку не было ни сколько-нибудь существенной
Здесь, в сумеречном поясе, находилось единственное место, где могли существовать люди, но только имея в полном своем распоряжении все средства защиты от этой убийственной планеты. Здесь, на границе между смертоносной жарой и столь же смертоносной стужей, где лучи солнца всегда падали почти горизонтально, человек мог жить, если у него были установки для выработки кислорода и надежные кварцевые купола.
Слева находилось раскаленное горнило этого мира, справа — скованный запредельным морозом ледник.
Казалось, целую вечность Том, спотыкаясь, брел по раскаленной пустыне. Коварный песок ускользал из-под ног и снова и снова ставил его на колени. Несмотря на незначительную силу тяжести, он продвигался вперед очень медленно: скафандр был тяжелым. На Земле его вес расплющил бы человека в лепешку.
Он преодолел уже примерно мили четыре, когда увидел невдалеке возвышающийся скалистый хребет, серый и складчатый. Это было одно из тех мест, где горная порода выходила на поверхность планеты.
При виде его Том вздохнул с облегчением. Скала сулила тень, кратковременное спасение от палящих лучей солнца. Едва волоча ноги, он двинулся к хребту.
Путь казался бесконечным, но Том все же добрел до скалы и без сил опустился в ее тени, привалившись к огромному валуну. Он блаженно вздохнул и закрыл глаза. Надолго задерживаться здесь он не мог, но намеревался как можно лучше распорядиться тем временем, которое у него было.
Открыв глаза, он увидел две тени, которые скользили по песку, направляясь прямо к нему. По всей видимости, позади него на скале находились какие-то живые существа.
Том молниеносно вскочил на ноги и очутился лицом к лицу с двумя марсианами, облаченными в сверкающие скафандры.
На долю секунды он застыл в изумлении, потом его рука метнулась к кобуре. Но пальцы в стальной перчатке сжали пустоту. Лицо Тома побледнело. Где-то по пути пистолет выпал и теперь лежал на меркурианском песке, в котором не остается следов.
Марсиане не отводили взгляда от его пустой руки. Он поднял глаза и увидел, как их безобразные лица за стеклами шлемов медленно расплываются в одинаковых гадких улыбках. Они поняли, что он потерял пистолет, что он теперь легкая добыча.
В руках у них были здоровые дубинки, выточенные из дерева и, скорее всего, утяжеленные на концах увесистой
Вынимая руку из кобуры, он задел рукоять сабли, и его пальцы сомкнулись на ней.
Он медленно отступил перед неторопливо приближающимися марсианами на пару шагов и выхватил клинок из ножен.
Сверкнула сталь, и марсиане, поняв, что у их противника обнаружилось какое-то невиданное оружие, безмолвно бросились на него — пять рук вытянуты вперед, как обычно бывает при нападении, шестая сжимает занесенную дубину.
Том понимал, что самая большая для него опасность — если дубинки его врагов пробьют стальной скафандр или не менее прочное стекло шлема, тем самым лишив его искусственной атмосферы и обрекая на быструю, но мучительную смерть.
Он знал, что в затрудняющем движения громоздком скафандре не сможет уклониться от удара дубинки, и потому прибегнул к иной тактике.
Острие клинка прочертило сверкающую прямую, нацеленную точно в запястье марсианина, который, приблизившись на расстояние удара, уже опускал занесенную дубину. Сталь беззвучно обрушилась на сталь, ибо в безвоздушном пространстве звук не может распространяться. Но рука марсианина дрогнула, и дубинка пролетела мимо цели — шлема Тома — на значительном расстоянии.
Теперь Том занялся другим марсианином. Если бы ему удалось пробить бронированный скафандр второго нападавшего, у него остался бы лишь один противник.
Марсианин взмахнул дубиной, но острие клинка устремилось к нему, и шестирукий поспешно отступил назад, подальше от грозного оружия. Том воспользовался своей позицией и снова ударил, целясь в бронированный нагрудник, причем проделал это с такой силой, что марсианин потерял равновесие и растянулся на песке.
Каждую секунду ожидая удара сзади, Том круто развернулся, но его опасения были напрасны: его первый противник лежал без движения — груда блестящей брони в тени хребта.
Каким-то непостижимым образом острие сабли, когда он пытался отразить удар дубины, пронзило сталь скафандра. Прокол, должно быть, оказался совсем крошечным, но марсианин погиб, как только воздух хлынул из скафандра наружу.
Том быстро обернулся ко второму марсианину, который все еще силился подняться с земли. Один мощный и хорошо нацеленный пинок — и тот полетел кувырком и снова грохнулся навзничь. Сжимая обеими руками рукоять занесенной сабли и готовясь вложить всю свою силу до последней капли в удар, который должен был разрубить прочную сталь, Том шагнул к поверженному врагу.
Марсианин протянул к нему стиснутые руки в жесте покорности и мольбы о пощаде — ни дать ни взять нашкодивший пес, пытающийся увильнуть от заслуженного наказания. Том смотрел прямо в его желтое бородавчатое лицо, на котором застыл ужас. Ужас этот был вполне понятен, поскольку любой представитель низшей расы, поднявший руку на землянина, тем самым автоматически обрекал себя на смерть. Пощады обычно ждать не приходилось.
Том смотрел в это уродливое лицо за стеклом шлема, и в его сердце закралось нечто вроде сочувствия.