Все повести и рассказы Клиффорда Саймака в одной книге
Шрифт:
Панике, конечно, поддаваться не из-за чего, но явление нужно признать, оценить, объяснить. Нельзя же, в самом деле, вернуться на Землю и сказать: «Вы понимаете, наши часы остановились, и поэтому…»
Рядом послышались шаги, и Деккер резко обернулся.
— В чем дело, Джексон?
— Дальние лагеря не отвечают, сэр, — произнес Джексон, — Мы пытались связаться с ними по радио, но не получили ответа.
— Они ответят, обязательно ответят через какое-то время, — сказал Деккер, хотя совсем не чувствовал в себе уверенности, которую пытался передать подчиненному.
На
— Сядь. Я прикажу принести пива, а затем мы вместе сходим в радиоцентр и посмотрим, что там происходит, — сказал он и, повернувшись к стоявшему неподалеку роботу, потребовал: — Пива сюда. Два пива.
Робот не отвечал.
Деккер повысил голос, но робот не тронулся с места.
Пытаясь встать, Деккер оперся сжатыми кулаками о стол, но вдруг почувствовал слабость в ногах и упал обратно в кресло.
— Джексон, — выдохнул он. — Пойди постучи его по плечу и скажи, что мы хотим пива.
С побледневшим лицом Джексон подошел к роботу и легонько постучал того по плечу. Потом ударил сильнее, и робот, не сгибаясь, рухнул на землю.
Снова послышались торопливые, приближающиеся шаги. Деккер, вжавшись в кресло, ждал. Оказалось, это Макдональд, главный инженер.
— Корабль, сэр… Наш корабль…
Деккер, глядя в сторону, кивнул:
— Я уже знаю, Макдональд. Корабль не взлетит.
— Крупные механизмы в порядке, сэр. Но вся точная аппаратура… инжекторы… — Он внезапно замолчал и пристально посмотрел на Деккера, — Вы знали, сэр? Как? Откуда?
— Я знал, что когда-нибудь это случится. Может быть, не так, как сейчас, но этого следовало ожидать. Рано или поздно мы должны были споткнуться. Я говорил гордые и громкие слова, но все время знал, что настанет день, когда мы чего-то не предусмотрим, какой-то мелочи, и она нас прикончит…
Аборигены… У них совсем не было металла. Каменные инструменты, утварь… Металла здесь хватало, огромные залежи руды в горах на западе. И возможно, много веков назад они пытались делать металлические орудия труда или оружие, но спустя считанные недели все это рассыпалось в прах.
Цивилизация без металла. Культура без металла. Немыслимо. Отбери у человека металл — и он не сможет оторваться от Земли, он вернется в пещеры. У него ничего не останется, кроме его собственных рук…
В павильон тихо вошел Уолдрон.
— Радио не работает. И роботы мрут как мухи. Они валяются бесполезными кучами металла уже по всей базе.
— Сначала портятся точные приборы, — кивнул Деккер, — Часы, радиоаппаратура, роботы. Потом сломаются генераторы, и мы останемся без света и электроэнергии. Потом наши машины, оружие легионеров. Потом все остальное.
— Нас предупреждали, — сказал Уолдрон.
— А мы не поняли. Мы думали, что нам угрожают. Нам казалось, мы слишком сильны, чтобы бояться угроз… А нас просто предупреждали…
Все замолчали.
— Из-за чего это произошло? — спросил наконец Деккер.
— Точно никто не знает, — тихо ответил Уолдрон, — По крайней мере пока. Позже мы, очевидно, узнаем,
— Если это так, — откликнулся Деккер, — то мы привезли сюда первый чистый металл за долгие-долгие годы. Как этот микроб выжил?
— Не знаю. А может, я ошибаюсь и это вовсе не микроб. Что-нибудь другое. Воздух, например.
— Мы проверяли атмосферу… — Деккер тут же понял, как глупо это прозвучало. Да, атмосферу анализировали, но как они могли обнаружить что-то такое, чего никогда раньше не встречали? Опыт человеческий ограничен. Человек бережет себя от опасностей известных или представимых, но нельзя предсказать непредсказуемое.
Деккер поднялся и увидел, что Джексон все еще стоит около неподвижного робота.
— Вот и ответ на твой вопрос, — сказал он. — Помнишь первый день на этой планете? Наш разговор?
— Я помню, сэр, — кивнул Джексон.
Деккер вдруг осознал, как тихо стало на базе.
Лишь налетевший ветер тормошил брезентовые стены павильона.
И только сейчас Деккер впервые почувствовал запах ветра этого чужого мира.
Учтивость
Смотри не смотри, с первого же взгляда на этикетку ясно: вакцина непригодна.
Доктор Джеймс X. Морган снял очки и тщательно их протер, ощутив, как сердце стискивает леденящий ужас. Надев очки, он толстым приплюснутым пальцем поправил их на переносице и еще раз изучил этикетку. Так и есть, не померещилось: срок годности истек добрых десять лет назад.
Доктор медленно повернулся, грузно доковылял до выхода из палатки и замер на фоне светлого треугольника входа, крепко ухватившись пухлыми руками за парусину полога.
Перед доктором, простираясь до блеклого горизонта, раскинулись поросшие лишайниками серые пустоши. Заходящее солнце мутно-алым пятном маячило на западном небосклоне, но доктор знал, что за его спиной, стремительно поглощая пространство, раскидывают над землей свое покрывало лиловые сумерки.
С востока порывами налетал напоенный дыханием ночи холодный ветер, дергавший и трепавший парусину палатки, будто силясь вырвать ее из хватки доктора.
— М-да, — проронил доктор Морган, — веселые равнины Ландро.
«Тут чувствуешь себя ужасно одиноким, — подумал он. — Одиноким не оттого, что вокруг так голо, и не оттого, что этот пейзаж совершенно чужд человеческому глазу, а оттого, что в нем ощущается какая-то первозданная заброшенность, от которой веет пустотой, способной довести оставленного с ней наедине человека до безумия. Этот мир — будто огромное кладбище, пустынное пристанище мертвых; но все же для полноты сходства с кладбищем ему недостает ощущения кроткого смирения перед неотвратимостью смерти. Ибо кладбищенская земля свято хранит в своих объятиях останки живших некогда людей, а этот край — сама пустота, напрочь лишенная памяти о прошлом.