Все прелести Технократии
Шрифт:
– Что? – Декстер мгновенно оказался справа, придерживая за локоть. А слева тут же возник … Соловей.
Степа даже улыбнулся: беспокоятся. Как в старые добрые времена. И от этой заботы внутри вдруг потеплело. Стало легче. И тянущая боль вдруг как-то съежилась, потускнела, стала неважной и … ушла. Совсем.
Степа распрямился, прислушиваясь к ощущениям, и с удивлением констатировал норму.
– Живой…? – но сакс не успел пострадать как следует.
Расталкивая «группу ликования» из темноты вдруг появился корабельный доктор. И как только они все находят
– В сторону, в сторону! – перед ним мгновенно освободился проход.
– Не надо, – Донкат отстранил недовольного доктора. – Все прошло. Да и не лечится это вашими методами.
Он поймал вопросительный взгляд Соловья и чуть кивнул в ответ. Да, эту проблему традиционными методами не решишь. А какими решишь? Степа вздохнул про себя, глядя на надежду, появившуюся в лице космоштурма. Ему бы эту надежду. Чтобы похлопать кого-нибудь по плечу, оправить его вниз и сидеть, переживать за него изо всех сил.
Не дай Бог.
Степа содрогнулся и постарался ускориться.
– Здесь спуск-транспорт восемь, – проорал кто-то почти над самым ухом. Шагов пять не больше. – Мин….
– Да достал ты уже! – не выдержал кто-то из сопровождающих. – Орешь, как резаный. Уже весь «Павлин» в курсе, что здесь спуск-транспорт восемь. Азиаты только еще не знают.
– Синьков, – чуть повернул голову Соловей и возмущенный голос как обрезало. Соловей повернулся на голос. – Сереж, а ты вправду, не орал бы так, уши отваливаются. Мы же рядом.
– Минутная же готовность, – обиженно доложился из темноты Сережа-«спуск-транспорт восемь». – Приказ же.
– Спасибо, – чуть улыбнулся Соловей. – Мы уже тут.
Непонятно, увидел ли таинственный Сережа его улыбку, но орать перестал.
– Ну что, пришли? – Соловей на самом деле сделал несколько шагов, не выходя из круга слабого света от зажигалок и импровизированных факелов, и звучно хлопнул рукой по темноте. Темнота неожиданно отозвалась металлическим гулом. – Узнаешь, Шойс?
– Не-а, – довольно улыбающийся Декстер (Степа нахмурился, ей-богу, как на прогулку идет) подошел к железному борту капсулы, постепенно проступающему из темноты по мере приближения факелов, и тоже зачем-то постучал по нему. Еще порция гула. – Не-а, у нас они круглые.
– Жуть, – как будто согласился с ним Соловей. – Голову оторвать вашим конструкторам. Они сами хоть раз в них спускались?
– Кто спускался, тот уже ничего больше не сконструирует, – хохотнул сакс. – Хотя по статистике, смертельных случаев на них минимум.
– Пропаганда, – отмахнулся Соловей. – Это чтобы помирать не страшно было. Согласен, шар – хорошая форма, но это для подготовленных. А поскольку спускаются все кто ни попадя, то и фиксируются внутри с нарушениями. Да еще пытаются рулить. Ну, а теперь представь….
– Не буду, – поежился Декстер. – И вообще, ты, командир, зачем эти ужасы рассказываешь перед спуском?
– А это чтобы все прочувствовали, что наша капсула лучше, – осклабился Соловей, в очередной раз превратившись в сбежавшего из преисподней демона. Бликующий лысый череп и острый подбородок лишь добавляли
– А еще это я вам эмоций добавляю, чтобы не так переживали. Не дергайтесь. Долетите в лучшем виде….
– Это все хорошо, – откашлялся Степа. – Только минутная готовность уже прошла. Где там наш спуск-транспорт восемь?
– Здесь, – из темноты выступил плечистый космоштурм-ученый, или вернее, как их называл Декстер, ученый космоштурм.
– Вот, – Степа показал на него, как на подтверждение своих слов. – И Сережа говорит….
– Сережа вообще что-то много говорит в последнее время, – Соловей с напускной тяжестью посмотрел на молчащего как рыба космоштурма. Несчастный «спуск-транспорт восемь» страдальчески поднял брови, но ничего сказать так и не решился.
– Ладно, поехали, – Декстер принял у одного из помощников тяжеленный тюк с полевой броней и легко, словно играючи, понес его куда-то вокруг капсулы. Донкат тоже взял свой мешок и тут же пожалел: эта зараза как будто не шестьдесят килограмм весила, а всю тонну.
К счастью, нести оказалось недалеко. Несколько шагов, и перед ним открылся черный круглый провал: капсула ждала своих «героев».
Аккуратно пристроив тюки, Степа с Декстером повернулись к неподвижно стоящему Соловью.
– Ну, бывай. Долго говорить, долго лететь, – сакс несильно ткнул кулачищем в плечо Соловья.
– Ровного курса, – Соловей ткнул Декстера в ответ и повернулся к Степе.
А Донката вдруг заклинило. Он попытался что-нибудь придумать, но в голову ничего не лезло. К счастью, Соловей не стал произносить долгих речей.
– Давай, Степа, удачи. Ровного курса.
– Спасибо, – выдавил из себя Донкат. – Я постараюсь.
– Я знаю, – Соловей попытался соорудить теплую улыбку, но в его исполнении вышло жутко. Не его эта тема. – Ждем связи.
Долгое мгновение, и Донкат встряхнулся. В конце концов, откуда у него право не справиться? Это только хохмить на выходе кажется легко, а на самом-то деле Соловей с командой остаются в темном крейсере, летящем непонятно куда, и с минимумом воздуха. Если Степа не справится – компания у него на том свете будет внушительная. И еще непонятно, как он с ней объясняться будет там, куда их определят. Это выигрывает всегда команда, а проигрывает – только тренер.
– Будет связь, ждите, – Степа четко отдал честь и полез в капсулу.
Оборачиваться – дурная примета.
Раз все примитивно, то и хронометр в капсуле, естественно, тоже был механическим. Декстер шикнул зажигалкой, отмерил время и посмотрел на Степу.
– Пристегнулся? Все правильно?
– Не уверен, – Степа повертел шлемом с открытым забралом. – Проверь, а?
Сакс, кряхтя, вылез из своего ложа, капсула не предназначалась для свободного перемещения, и подергал за ремни, намертво впечатывающие Степу в полетное сиденье.