Все приключения мушкетеров
Шрифт:
Впрочем, было уже поздно, а тогда, как и теперь, в Люксембургском квартале рано ложились спать.
Оставшись один с госпожою Бонасиё, д’Артаньян обратился к ней: несчастная женщина лежала в креслах, почти без чувств. Д’Артаньян осмотрел ее с ног до головы.
Это была очаровательная женщина, двадцати пяти или двадцати шести лет, брюнетка, с голубыми глазами, с носом, слегка вздернутым, с чудными зубами и с прекрасным цветом тела, белым и розовым. Впрочем этим и ограничивались признаки, по которым можно было бы принять ее за знатную
Между тем как он рассматривал г-жу Бонасиё и дошел до ног, как мы сказали, он заметил на полу тонкий батистовый платок; по обыкновению, поднял его и на углу его заметил вышитые буквы, точно такие же, как видел на платке, за который едва не подрался с Арамисом.
С того времени д’Артаньяну не нравились платки с гербами; поэтому, не говоря ни слова, он положил поднятый им платок в карман г-жи Бонасиё.
В эту минуту г-жа Бонасиё пришла в чувство. Она открыла глаза, осмотрелась со страхом кругом и увидела, что комната была пуста и что она была одна со своим избавителем. Она тотчас с улыбкой протянула ему руки. А улыбка г-жи Бонасиё была очаровательна.
– Ах, это вы меня спасли, сказала она, позвольте мне поблагодарить вас.
– Мадам, отвечал д’Артаньян, я сделал то, что всякий дворянин сделал бы на моем месте, и вам не за что благодарить меня.
– Нет, милостивый государь, вы оказали мне услугу и я докажу вам, что я не неблагодарная. Но чего хотели от меня эти люди, которых я сначала приняла за воров, и отчего г-на Бонасиё нет здесь?
– Мадам, эти люди гораздо опаснее воров, потому что это агенты кардинала, а что касается до г-на Бонасиё, то его здесь нет потому, что вчера за ним пришли и увели его в Бастилию.
– Мой муж в Бастилии! вскричала г-жа Бонасиё, о Боже! что же он сделал? несчастный, он воплощенная невинность!
И что-то в роде улыбки показалось на испуганном лице молодой женщины.
– Что он сделал? сказал д’Артаньян. Я думаю, что единственное преступление его состоит в том, что он имеет вместе счастие и несчастие быть вашим мужем.
– Разве вы знаете…
– Я знаю, что вас похитили.
– Кто? вы знаете? о, если вы знаете это, скажите мне.
– Человек сорока или сорока пяти лет, с черными волосами, смуглый, с рубцом на левом виске.
– Это верно, но как его зовут?
– Как его зовут? этого я не знаю.
– А муж мой знал, что мена похитили?
– Он был предупрежден об этом письмом, которое писал ему сам похититель.
– Не подозревает ли он, спросила с смущением г-жа Бонасиё, какой-нибудь причины этого похищения?
– Кажется, он приписывает причину политической.
– Прежде я сомневалась в этом, а теперь думаю тоже самое. Так любезный мой г-н Бонасиё не подозревал меня ни минуты…
– О, напротив, он гордился вашим умом и особенно вашею любовью.
Едва заметная улыбка вторично
– Но, продолжал д’Артаньян, как вы убежали?
– Я воспользовалась минутой, когда меня оставили одну, и так как знала уже с нынешнего утра, чему следует приписать мое похищение, то с помощью простыни спустилась из окна и думая, что муж мой здесь, прибежала сюда.
– Чтобы отдаться под его защиту?
– О, нет, я знала, что он, бедняжка, не в состоянии защитить меня; но как он мог быть нам полезен в другом случае, то я хотела предупредить его.
– О чем?
– О, это не мой секрет и потому я не могу вам этого сказать.
– Впрочем, сказал д’Артаньян, извините, что я, солдат, напомню вам о благоразумии; я думаю, мы здесь не в таком месте, чтобы сообщать друг другу тайны. Люди, которых я прогнал, воротятся с подкреплением, и если они застанут нас здесь, то мы пропали. Правда, что я послал предупредить троих моих друзей, но неизвестно еще, найдут ли их дома.
– Да. Вы правы, сказала испуганная г-жа Бонасиё, – Убежим, спасемся.
С этими словами она взяла д’Артаньяна под руку и быстро увела его.
– Но куда мы побежим? спросил д’Артаньян, – где мы спасемся?
– Уйдем прежде всего из этого дома, а потом увидим.
Молодая женщина и молодой человек, не позаботившись затворить дверь, быстро пошли по улице Могильщиков, и остановились только на площади Св. Сюльпиция.
– А теперь, что мы будем делать, спросил д’Артаньян, – и куда прикажете мне проводить вас?
– Признаюсь, я в большом затруднении отвечать вам на это, сказала г-жа Бонасиё: – мое намерение было предупредить г. ла-Порта через моего мужа, что он должен сообщить нам подробно, что происходило в Лувре в последние три дня и не опасно ли мне там показаться.
– Но я могу предупредить ла-Порта, сказал д’Артаньян.
– Без сомнения, только одно несчастие: что Бонасиё знают в Лувре и его пропустили бы, а вас не знают и не пустят туда.
– Полноте, сказал д’Артаньян, – у вас верно есть при какой-нибудь калитке Лувра преданный сторож, который по условному паролю…
Г-жа Бонасиё внимательно посмотрела на молодого человека.
– А если я вам сообщу этот пароль, сказала она, – забудете ли вы его тотчас как скажете?
– Честное слово дворянина! сказал д’Артаньян таким тоном, что в истине обещания его нельзя было сомневаться.
– Хорошо, я вам верю; вы кажется честный молодой человек, и притом, может быть, счастье ваше зависит от вашей преданности.
– Я сделал бы и без обещания, по совести, все что могу, чтобы услужить королю или королеве, сказал д’Артаньян; располагайте мною как другом.
– Но куда же вы меня поместите на это время?
– Нет ли у вас кого из знакомых, куда ла-Порт мог бы придти за вами.
– Нет, я не хочу никому вверяться.
– Постойте, сказал д’Артаньян; мы у дверей квартиры Атоса. Да, точно.