Все приключения мушкетеров

Дюма-отец Александр

Между тем Карл II погрузился в глубокое раздумье. Впервые он встретился с Монком – своим главным противником, которого так хотел видеть, – и теперь проницательным взором пытался измерить глубину его сердца.

Он убедился, что Монк решил скорее умереть, чем заговорить. В этом не было ничего необыкновенного со стороны такого замечательного человека, получившего столь тяжкое оскорбление. Карл II в ту же секунду принял одно из решений, которые ставят на карту для простых людей – жизнь, для генерала – удачу, для короля – его королевство.

– Сударь, –

обратился он к Монку, – в некотором смысле вы совершенно правы. Не прошу вас отвечать мне, прошу только выслушать меня.

На минуту воцарилось молчание. Король смотрел на Монка, который оставался бесстрастным.

– Вы только что упрекнули меня, сударь, – заговорил опять король. – Вы уверены, что я подослал к вам в Ньюкасл человека, который заманил вас в западню; этого (скажу мимоходом) вовсе не учел господин д’Артаньян, которому, впрочем, я обязан искренней благодарностью за его безмерную великодушную преданность.

Д’Артаньян почтительно поклонился. Монк не шевельнулся.

– Господин д’Артаньян – заметьте, господин Монк, что я вовсе не намерен извиняться перед вами, – господин д’Артаньян отправился в Англию по собственному побуждению, без всякой корысти, без приказа, без надежды, как истинный дворянин, с целью оказать услугу несчастному королю и прибавить к множеству совершенных им великих деяний этот новый замечательный подвиг.

Д’Артаньян слегка покраснел и кашлянул, стараясь скрыть смущение. Монк по-прежнему не шевелился.

– Вы не верите моим словам, господин Монк, – продолжал король. – Я понимаю ваше недоверие: подобные доказательства преданности так редки, что естественно не верить им.

– Генерал не прав, если не верит вашему величеству! – воскликнул д’Артаньян. – Вы сказали правду, столь истинную правду, что, должно быть, я поступил неправильно, захватив генерала: это, кажется, некстати. Если это так, клянусь, я в отчаянии!

– Шевалье д’Артаньян, – сказал король, беря за руку мушкетера. – Вы обязали меня более, чем если бы доставили мне победу: вы указали неизвестного мне друга, которому я вечно буду благодарен и которого вечно буду любить…

Король дружески пожал ему руку и, поклонившись Монку, добавил:

– И врага, которого отныне я буду ценить по заслугам.

В глазах пуританина сверкнула молния; но она тотчас же погасла, и к нему вновь вернулось прежнее мрачное бесстрастие.

– Вот каков был мой план, господин д’Артаньян, – продолжал король. – Граф де Ла Фер, которого вы, кажется, знаете, отправился в Ньюкасл…

– Атос! – воскликнул д’Артаньян.

– Да, кажется, таково его боевое прозвище… Граф де Ла Фер отправился в Ньюкасл и, может быть, склонил бы генерала к переговорам со мной или с кем-нибудь из моих приверженцев. Но тут вы насильственно вмешались в это дело.

– Черт побери! – сказал д’Артаньян. – Должно быть, это он входил в лагерь в тот самый вечер, когда я пробрался туда с рыбаками!

Едва заметное движение бровей Монка показало

д’Артаньяну, что он не ошибся.

– Да, да, – продолжал он, – мне показалось, что это его фигура, его голос. Ах, какая досада! Ваше величество, простите меня, я думал, что делаю все к лучшему.

– Не случилось ничего плохого, – ответил король, – кроме того, что генерал обвиняет меня в предательстве, в чем я вовсе не повинен. Нет, генерал, не таким оружием хочу я сражаться с вами. Вы скоро это увидите. А до тех пор верьте мне, я клянусь вам честью дворянина! Теперь, господин д’Артаньян, позвольте сказать вам одно слово.

– Я слушаю, ваше величество.

– Вы преданы мне? Не так ли?

– Ваше величество видели, что безмерно предан.

– Хорошо. Довольно одного слова такого человека, как вы. Впрочем, за словом всегда следует дело. Генерал, прошу вас пройти за мною. И вы идите с нами, господин д’Артаньян.

Д’Артаньян повиновался, слегка озадаченный. Карл II вышел, за ним Монк, за Монком д’Артаньян. Карл направился по той самой дороге, по которой к нему пришел д’Артаньян, и вскоре морской ветер повеял в лицо трем ночным путешественникам. Карл отпер калитку, и едва прошли они шагов пятьдесят, как увидели океан, который перестал бушевать и покоился у берега, как усталое чудовище.

Карл II шел в раздумье, опустив голову и поглаживая рукой подбородок. Монк следовал за ним, беспокойно оглядываясь. Сзади шел д’Артаньян, положив руку на эфес шпаги.

– Где шлюпка, которая привезла вас сюда? – спросил Карл у мушкетера.

– Вон там; в ней ждут меня семь человек солдат и офицер.

– А, вижу! Шлюпка вытащена на берег. Но вы, верно, не на ней прибыли из Ньюкасла?

– О нет! Я на свой счет нанял фелуку, которая бросила якорь на расстоянии пушечного выстрела от берега.

– Сударь, – сказал король Монку, – вы свободны.

При всей своей твердости Монк не мог не вскрикнуть.

Король утвердительно кивнул головою и продолжал:

– Мы разбудим одного из здешних рыбаков. Он спустит судно этой же ночью и отвезет вас, куда вы ему прикажете. Господин д’Артаньян проводит вас. Я поручаю господина д’Артаньяна вашей чести, господин Монк.

Монк издал возглас удивления, а д’Артаньян глубоко вздохнул. Король, сделав вид, что ничего не замечает, постучал в дощатый забор, который окружал домик рыбака, жившего на берегу.

– Эй, Кейзер! – крикнул он. – Вставай!

– Кто там? – спросил рыбак.

– Я, король Карл.

– Ах, милорд! – вскричал Кейзер, вылезая совсем одетый из паруса, завернувшись в который он спал, как в колыбели. – Что вам угодно?

– Кейзер, – сказал король, – ты сейчас выйдешь в море. Вот этот путешественник нанимает твою барку; он тебе хорошо заплатит. Служи ему как следует.

И король отступил на несколько шагов, чтобы Монк мог свободно переговорить с рыбаком.

– Я хочу переправиться в Англию, – с трудом сказал Монк по-голландски.