Все приключения мушкетеров
Шрифт:
– Да, да, – сказал он, – я хочу рекомендовать вашему величеству одного человека, умного, честного, очень искусного…
– Как его зовут?
– Вы почти не знаете его имени. Это господин Кольбер, управляющий моими делами. Испытайте его, – убежденно продолжал Мазарини, – все его предсказания оправдываются. У него верный взгляд, он ни разу не ошибся ни в оценке событий, ни в людях, что еще более удивительно. Я многим обязан вашему величеству, но думаю, что отблагодарю вас, если оставлю вам господина Кольбера.
– Хорошо, – сказал
Мазарини упал на подушки.
– А теперь прощайте, ваше величество… Прощайте! – прошептал Мазарини. – Я устал, я должен еще совершить трудный путь, прежде чем я предстану перед новым своим властелином. Прощайте, ваше величество.
Молодой король, чувствуя, что на глаза навертываются слезы, наклонился к кардиналу, который уже казался трупом, а затем поспешно вышел.
Часть вторая
I. Первое появление Кольбера
Ночь прошла в томлении для умирающего и для короля: умирающий ждал избавления, король – свободы.
Людовик не ложился. Через час после того, как король вышел из спальни кардинала, он узнал, что умирающий, почувствовав себя лучше, приказал себя одеть, нарумянить и причесать и пожелал принять послов. Подобно Августу, кардинал считал мир огромным театром и намеревался сыграть как следует последний акт своей комедии.
Анна Австрийская не появлялась больше у кардинала; ей нечего было делать у него. Предлогом ее отсутствия были соображения приличия. Впрочем, кардинал не осведомлялся о ней: он хорошо запомнил совет, данный королевой сыну.
Около полуночи, когда румяна еще не сошли со щек Мазарини, у него началась агония. Он снова перечитал завещание. Оно вполне выражало его желания. Боясь, чтобы чья-либо корыстная воля, пользуясь его слабостью, не заставила его что-нибудь изменить в завещании, он приказал Кольберу, который прохаживался по коридору перед спальней умирающего, как самый бдительный часовой, никого не впускать к нему.
Король, запершись у себя, каждый час посылал кормилицу в покои Мазарини с приказанием доставлять ему самые точные сведения о состоянии кардинала. Узнав, что Мазарини дозволил одеть, причесать и убрать себя, принял послов, Людовик понял, что для кардинала началась отходная молитва.
В час пополуночи Гено испробовал последнее средство, считавшееся сильнодействующим. В те времена воображали, что против смерти есть еще какие-то тайные снадобья.
Мазарини, приняв это средство, успокоился минут на десять. Он сейчас же распорядился пустить слух, что произошел счастливый перелом болезни. Когда король узнал эту новость, холодный пот выступил у него на лбу. Он уже видел зарю свободы, рабство показалось ему теперь еще более невыносимым. Но следующее известие совершенно меняло картину: кардинал едва дышал и с трудом следил за молитвами,
Король в сильном волнении начал ходить по комнате и на ходу просматривал бумаги, вынутые им из шкатулки, ключ от которой хранился только у него.
Кормилица вернулась в третий раз и сообщила, что Мазарини сказал каламбур и приказал покрыть лаком принадлежащую ему «Флору» Тициана.
Наконец, часа в два утра, король не мог преодолеть усталости: он не спал уже целые сутки. Сон, непобедимый в молодости, овладел им. Однако король не лег в постель: он заснул в кресле. Часа в четыре вошла кормилица и разбудила его.
– Ну? – спросил король.
– Ваше величество, – прошептала кормилица, соболезнующе сложив руки. – Он умер!
Король быстро вскочил, словно его подбросила стальная пружина.
– Так ли это?
– Так.
– Кто сказал тебе?
– Господин Кольбер.
– А он знает это наверное?
– Он вышел из спальни и сказал, что сам прикладывал зеркало к губам кардинала.
– А, хорошо! – вырвалось у короля. – Но где же Кольбер?
– Он только что покинул спальню кардинала.
– И куда направился?
– Следом за мной.
– Так что он…
– Здесь, ваше величество, ожидает у ваших дверей, если вам угодно будет принять его.
Людовик подбежал к двери, сам отворил ее и увидел в коридоре Кольбера, неподвижно стоявшего в ожидании. При виде этой статуи в черном король вздрогнул, затем сделал знак Кольберу следовать за ним.
– Что вы пришли сообщить мне, сударь? – спросил Людовик, смущенный тем, что догадались о его сокровенных мыслях, которые он не мог утаить.
– Господин кардинал скончался, ваше величество, и я принес вам его последнее «прости».
Король задумался. Он внимательно смотрел на Кольбера, вспоминая слова кардинала.
– Вы были верным слугой его высокопреосвященства, о чем он сам мне говорил.
– Да, ваше величество.
– Вы посвящены в некоторые его тайны?
– Во все.
– Мне дороги друзья и слуги покойного кардинала, я позабочусь о том, чтобы вы были приняты ко мне на службу.
Кольбер поклонился.
– Вы, кажется, финансист?
– Да, ваше величество.
– Непосредственно моему дому вы, помнится, никогда не служили?
– Извините, ваше величество, я имел счастье подать господину кардиналу мысль об экономии, которая приносит казне вашего величества триста тысяч франков ежегодно.
– Какая же это экономия, сударь? – спросил Людовик XIV.
– Ваше величество изволите знать, что рота швейцарцев носит серебряное кружево на концах лент?
– Знаю.
– Я предложил пришивать к лентам кружево из фальшивого серебра; этого никто не может заметить, а на сто тысяч экю можно прокормить в течение шести месяцев полк и купить десять тысяч хороших мушкетов или построить корабль с десятью пушками.