Все проклятые королевы
Шрифт:
— Мне кажется, Дерик попал мне в нос, — добавляет она. — Что? Осмелишься что-то сказать?
Ева смотрит на меня вызывающе, с приподнятой бровью.
Я вздыхаю и сдерживаю тошноту. Правда, горечь и металлический привкус во рту ощущаются отчётливо.
— Думаешь, они поняли, что это сделала я?
— Поняли? После того, как ты ткнула пальцем в его лейтенанта и назначила его капитаном? Нет, конечно. Совершенно невозможно.
— Ох, чёрт… — Я тру глаза и замираю, когда осознаю, что пальцы тоже в запёкшейся крови.
— Так ты собиралась
Но мне не приходится отвечать, потому что в лесу раздаётся шум, и мы обе оборачиваемся.
Кириан выходит на свет, подняв руки.
— Кириан, — шепчу я.
— Я вас искал, — его голос едва слышен, как будто он не хочет тревожить существ, которые, несомненно, скрываются вокруг.
— Как ты нас нашёл?
Он указывает подбородком на кроны деревьев.
— Вас видно с Храма.
— Мы пришли искупаться, — бросает Ева, понимая, что я не знаю, как продолжить этот разговор. — Но оказалось, что для этого немного холодновато.
Кириан не заставляет себя долго ждать с ответом.
— В руинах, где у нас лагерь, есть чистая вода.
И снова я не нахожу, что сказать, но Ева, как обычно, действует быстро и решительно. Она вздыхает, поднимается на ноги и отряхивает юбку от мелких веточек.
— Думаю, я пойду и попрошу у командующей комнату с ванной. Увидимся завтра, — бросает она мне, направляясь к лесу. — Постарайся больше никого не испарить до тех пор.
Она ухмыляется, и я почти готова выдать поток ругательств, которые, возможно, даже Кириана смогли бы ошарашить, но кусаю язык.
Он смотрит на меня с места, где стоит, такой высокий и… такой же забрызганный кровью.
Затем протягивает мне руку, и я принимаю её.
— Держись крепче, — просит он, помогая мне взобраться в седло, и мне не нужно больше ничего. Я обхватываю его за талию и прижимаюсь лбом к его спине.
Ощущение тёплое, мягкое. Я вцепляюсь в него изо всех сил и прижимаюсь к его телу, твёрдому и тёплому, в резком контрасте с холодным ветром, обжигающим мои щеки.
Когда мы добираемся до руин, я теряю всякое представление о времени. Я знаю, что уже поздно, но понятия не имею, сколько осталось до рассвета. Ужас войны, страх, когда я увидела, как Кириан падает, и наша встреча… Всё это кажется далёким, почти нереальным.
Кириан протягивает мне руку, помогая спуститься, когда замечает, что я не двигаюсь, а потом, оставив лошадь, ведёт меня к входу.
Вокруг раскинулись палатки, большие и маленькие. Солдаты, стоящие у костров, и те, кто празднует победу, горланя фальшивые песни и хлебая разбавленный ликёр, замолкают, когда мы проходим мимо.
Мне интересно, дело ли только в крови, покрывающей нас с ног до головы, или слухи о том, что я сделала, уже успели разойтись.
Кириан поднимает фонарь с пола — мы находимся в просторной комнате, которую, судя по всему, используют как склад. Вокруг груды ящиков и оружия. Затем он ведёт меня по тому же пути, который раньше его поцелуи не дали мне толком разглядеть.
На
В углу стоит огромная глиняная купель, грубая, но наполненная чистой водой.
— Она холодная, но пойдёт, — замечает он.
Я взмахиваю рукой в её сторону, и из воды поднимается лёгкий пар. Кириан поворачивается ко мне.
— О, понятно. — Он улыбается и трёт затылок.
Он… нервничает?
Отступает на шаг и начинает раздеваться. В движениях его ловких пальцев, расстёгивающих мундир, а затем бросающих его на пол, есть что-то завораживающее. Он делает то же самое с пуговицами рубашки, и я осознаю, что смотрю на него слишком уж открыто, потому что Кириан вдруг оборачивается ко мне и спрашивает:
— Тебе нужна помощь?
Прежде чем я успеваю ответить, он отводит волосы с моего лица и осторожно принимается расшнуровывать корсет. Трудно понять, на что смотрят эти синие глаза, когда опускаются к его пальцам, а потом медленно поднимаются обратно — может, к моим губам.
Его руки скользят по моим плечам, к лентам корсета, и теперь он смотрит мне прямо в глаза.
— Можно?
Мне требуется мгновение, чтобы осознать, о чём он спрашивает.
— Немного поздно спрашивать разрешения, тебе не кажется?
Кириан усмехается и воспринимает это как приглашение.
По спине пробегает дрожь, когда его пальцы скользят по моей шее, а затем спускаются ниже, медленно и осторожно расстёгивая корсет.
— Мне стоило спросить раньше? — его голос звучит мягко.
Кириан улыбается снова, вызывающе, но не останавливается. Он помогает мне и с юбкой, и когда его пальцы задевают ткань у самого живота, мышцы сжимаются от этого прикосновения. Он позволяет юбке упасть на пол, а я делаю шаг вперёд, выходя из неё.
Хватаюсь за край рубашки и стягиваю её через голову.
Как он замирает, затаив дыхание, — как будто впервые в жизни видит меня обнажённой, как будто не видел ничего подобного прежде, — это сбивает меня с толку. Внутри, где-то глубоко в груди, распускается что-то тёплое.
По какой-то причине этот взгляд заставляет меня нервничать. Несмотря на всё, что между нами было, на всё, что мы делали друг с другом, его способ смотреть на меня заставляет краснеть. Это нелепо.
И тогда, разрывая эту долгую, пронзительную тишину, он протягивает мне руку, всё ещё в брюках, и помогает забраться в купель.
Вода, сначала слишком горячая для моей кожи, остывает одним мысленным движением.
Я чувствую, как магия дёргает меня, словно предупреждая: хватит. Не смей заходить дальше.
Устраиваюсь поудобнее, позволяя воде скрыть меня по грудь, поджимаю колени, освобождая место, и только тогда замечаю, что он не продолжает раздеваться. Он разворачивается и опускается на одно колено, подбирая что-то с пола.
— Ты не идёшь?
— Сейчас, — отвечает он и, наклонившись к купели, смачивает в воде чистую ткань.