Все пути ведут на Север
Шрифт:
Барден, прознавший о ее исследовательской деятельности — от него не укрывалось ничто из происходящего в крепости, — очень удивился и поинтересовался, зачем ей понадобилось лазать по сырым заплесневелым подвалам и выстуженным башням.
— Уж не решила ли ты заделаться шпионкой и продать планы форта медейцам? — спросил он насмешливо.
— Еще чего! У медейцев не хватит денег, чтобы купить у меня эти планы, — в тон ему ответила Илис. — Хотя идея свежая. Надо обдумать.
— А вот допросить бы барышню как следует, — задумчиво проговорил Альберт, в кои-то веки открыв рот, — что именно она там вынюхивает.
— Все бы вам «допросить», — ядовито сказала Илис. — Нет чтобы поговорить по-хорошему. Учитесь у своего императора, герр Третт, — тут она вспомнила то, что слышала о проводимых Барденом допросах, и осеклась. И увидела, как одновременно, будто сговорившись, ухмыльнулись Барден и Третт. Вероятно, они оба прекрасно поняли, о чем она подумала.
Когда пришло время возвращаться в Эдес, Илис искренне обрадовалась. Она уже страшно соскучилась по виду людей, которые не носили бы доспехи и форменные плащи. За то время, которое она провела под стенами Фрагии и в Северной крепости, она успела позабыть, что существуют какие-то другие цвета, кроме белого, черного и серого. Не говоря уже о том, что она целую вечность не разговаривала с представительницами нежного пола. В форте было несколько женщин — в основном прислуга на кухне и прачки, — но глупые крестьянки старались держаться от Илис подальше. За ее мужскую одежду они называли ее «перевертышем», — только Двенадцать знают, что именно подразумевали они под этим словом, — а из-за близости к императору-колдуну считали ее едва ли не его наложницей. Все это было бы смешно, если бы не было так грустно, печально размышляла Илис. Слава, которую она стяжала себе у касотского простонародья, постепенно переставала ей нравиться.
Перед отъездом к ней пришел попрощаться Хельмут. Втайне он завидовал ей: ведь она уезжала «в мир», а ему предстояло остаться в Северной неизвестно еще на сколько времени. Поэтому выглядел он грустным, и настроен был сентиментально.
— Хочу сделать вам подарок, — сказал он и вложил в ладонь Илис серебряный браслет изящной работы. — Вот, возьмите это.
— Что это вы выдумали? — Илис отдернула руку, как от горячего. — Не нужно мне от вас подарков! Да еще таких… Вот уж не ожидала от вас, в самом деле.
Видя ее возмущение и растерянность, Хельмут рассмеялся.
— Да что вы! — сказал он. — Не бойтесь, мой подарок ни к чему вас обязывает. Это вовсе не семейная реликвия, просто красивая безделушка. Мне хотелось, чтобы у вас была вещь, которая станет напоминать вам обо мне.
— Вот глупости, — сердито сказала Илис и покраснела. Она сама себе не признавалась, но ей было приятно. До сих пор никто не заботился оставить по себе такую милую «вещественную» память. — Может быть, это и безделушка, но наверное, очень дорогая. К чему вам тратить столько денег только ради того, чтобы я вас иногда вспоминала?
— Вы ли это говорите? А кто убеждал меня не так давно, что нет никакого смысла печалиться о деньгах?
— И правда, — засмеялась Илис. — Надо же, помните… Жаль, Хельмут, но мне совершенно нечего подарить вам взамен.
— Ничего и не надо. Я и без того вас буду помнить.
Все-таки, подумала Илис, он перечитал рыцарских романов. Вся эта сцена как будто вырезана оттуда. Храбрый рыцарь прощается со своей дамой…
— Может быть, мы с вами еще когда-нибудь увидимся, — продолжал Хельмут таким серьезным тоном, что у Илис мурашки по спине побежали. — Всякое бывает. Но даже если нет, помните: вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, что бы ни случилось. Попросите меня о чем угодно, и я выполню вашу просьбу.
— Это уж совсем ни к чему, — возразила Илис. — Зачем вам брать на себя такие нешуточные обязательства? Мало ли, что я попрошу.
— Нет, — твердо сказал Хельмут. — Я своих слов обратно не возьму.
Илис в очередной раз подумала, что мужчины слишком уж серьезно относятся к своим словам. Или ей просто везет на таких принципиальных? И ведь как говорить-то начинают, когда дело доходит до обещаний и клятв! Плечи все, как один, расправляют, в глазах огонь загорается… Орлы! Безымянный их разберет, этих мужчин.
— Как хотите, — сдалась Илис. — Только не жалуйтесь потом, когда мне вздумается поймать вас на слове.
Глава 4
Илис крайне удивилась бы, узнай она, что ее наставник ждет возвращения в столицу почти с таким же нетерпением, как она. За зиму Барден страшно устал, и не хотел ничего, кроме как побыть немного в мире и покое рядом со своей супругой. Он, впрочем, знал, что о мире и покое ему приходится только мечтать. Наверняка в Эдесе накопилось множество дел, которые требуют его личного вмешательства, и которые можно решить только на месте.
И в Северной накануне отъезда его не хотели оставить в покое.
В коридоре его нагнал Альберт, вид у которого был необыкновенно мрачный.
— Эмиль! — сказал он вполголоса, пристраиваясь справа от Бардена, который и не подумал замедлить шаг. — Я хочу серьезно поговорить с тобой.
— О чем?
— О девчонке, которую ты называешь своей ученицей.
Барден взглянул на него исподлобья и спросил тяжело и глухо:
— Ты тоже будешь пересказывать мне слухи о ней, которые бродят по форту? Если да, то можешь не утруждаться. Я все их и без того знаю.
— Слухи тут ни при чем. Я хотел сказать тебе, что мне не нравится, как она рыщет повсюду и везде сует свой нос, — ответил Альберт. — Добром это не кончится. Ты еще будешь проклинать день, когда решил привезти ее сюда.
— Что-то подобное я уже слышал, Альберт. Лет двадцать назад. Кто-то, некий юный адъютант предостерегал меня насчет некой молодой женщины и сулил мне великие беды в будущем. Не припоминаешь, кто это был? — прищурился Барден.
— Эмиль, я говорю серьезно! Почему ты так доверяешь этой девчонке? Чем она заслужила такое отношение? Откуда тебе знать, что она не предаст тебя при первом удобном случае?
— А ты? Почему у тебя такое недоверие к Илис?
— Она постоянно крутится возле тебя, — мрачно сказал Альберт. — Откуда мне знать, что у нее нет никаких задних мыслей?
— Если у тебя нет ничего, кроме этих пустых подозрений, нам лучше прекратить разговор.
— Право, Эмиль — стоит возле тебя появиться молодой красивой женщине — и ты слепнешь…
— Ты забываешься, Альберт, — тихо сказал Барден, сверкнув глазами.
— Пусть так. Но ты еще вспомнишь мои слова, когда будешь разгребать кашу, заваренную Илис.