Все случилось летом
Шрифт:
Так и не взяв помидора, Артур вышел на кухню. Всем своим существом он чувствовал, что разговор получился не таким, как следовало, но тут уж ничего нельзя было поделать. Положив портфель на табуретку, он прислушался. В комнате, которую он только что покинул, стояла гробовая тишина. И вдруг там все ожило: дедушка, шаркая ногами, забегал из угла в угол, заскрипела бабушкина качалка, мать что-то переставляла на столе.
Первой заговорила бабушка. Но теперь ее голос звучал повелительно, резко. Можно было подумать, что в качалке сидит совсем другой человек. Артур представил себе ее лицо: водянисто-голубые, неподвижные глаза, которые целый час могут глядеть в одну точку; тройной подбородок…
—
— Придется выгнать его! — Теперь заговорил и дедушка. — Зачем он нам такой нужен? По хозяйству не помогает, в дом ничего не несет. Ну, что он из крупных вещей приобрел? Ничего. Только шляется всюду, пьянствует. Сидит у нас на шее. Пора с этим кончать. Хватит. Хорошо, что я не дал ему ключ от парадной двери. Пока еще тут, пускай черным ходом ходит.
Послышались тихие всхлипыванья: плакала мама. У мальчика сжалось сердце, перед глазами пошли темные круги.
— Что ж, он с сыном не имеет права поговорить? — произнесла она жалостно. — Все рушится, все распадается… Будь проклято ваше добро! Ведь он сначала не пил, а теперь… совсем стал чужим. И вы виноваты в этом! Вы!..
— Побойся бога! — воскликнул старый Упенек. — Сама не знаешь, что говоришь!
— Хватит! — словно топором обрубила бабушка. — Перестань хныкать, этим делу не поможешь. Тебе что, не нравится здесь? Может, хочешь потаскаться по общежитиям, откуда пришел твой любезный супруг? Оттого-то у него и замашки такие. Только ты сначала подумай — кто тебя с ребенком возьмет? Ну, ладно, ладно, все рассудим не спеша, не торопясь. А ты, старик, помолчи. Никуда он не уйдет. Здесь останется. Хоть один в доме должен на службе числиться, иначе нельзя. Потребуют справку — кто тебе даст? И ты, дочь, будь с ним поласковей, он нам еще нужен. А мальчика от него держать подальше — не то совратит.
«Он», «этот»… Артур отлично знал, кого они имели в виду. Они ругали отца, ругали за глаза, когда он не мог защищаться. А может, и не стал бы защищаться? Усмехнулся бы, пожал плечами и ушел? Для них он был чем-то страшным, нехорошим, чего следует избегать и сторониться. И мама плакала… Но все они были неправы, просто они по-настоящему не знали его папу.
Мальчик распахнул дверь и вбежал в комнату.
— Неправда! Неправда! — кричал он. — Послезавтра папа мне подарит велосипед. Он хороший! Хороший! Вот увидите!
— Успокойте ребенка, — сказала бабушка. — Надо мальчика покормить… Дочь, отведи его на кухню. Велосипед… Подарит… — Строгими глазами она смотрела на Артура, а сама смеялась. Смех булькал где-то внутри, не в силах пробиться наружу, и опять заколыхалось тело. — Велосипед…
Прошел вечер, прошла ночь. Артур плохо спал, не раз вскакивал с постели — ему все казалось, что у отца нет ключа и он стучится, стучится, а никто не открывает. Отец с матерью спали на втором этаже, а он на первом, где Мелания и старики. Здесь у Артура была своя комнатка рядом с кухней. Оттуда хорошо было слышно, когда кто-то приходил или, наоборот, уходил, но в эту ночь Артур не дождался отца. А утром, когда ом собирался в школу, отец еще спал.
Днем тоже было неспокойно. Артур томился в ожидании. С трепетом высчитывал он часы, оставшиеся до момента, когда надо будет вставать. Нет, на этот раз он встанет немного раньше — надо же попробовать новый велосипед. И тогда-то все поймут, какой у него хороший папа, и бабушка с дедушкой не будут больше шептаться в своей комнате: «этот», «он», «такой-сякой»… И в классе мальчишки будут совсем по-другому к нему относиться: только у двоих есть велосипеды, он будет третьим. Илмар, конечно, станет мириться.
Вскоре весь класс узнал, что Артуру Линарту на день рождения подарят велосипед. Он ловил на себе взгляды товарищей — одни смотрели с любопытством, другие с завистью. На переменке к нему подошел Илмар и предложил свою коллекцию перьев — только бы дал разок-другой прокатиться. Артур великодушно отказался от подарка — он и так даст, ему не жалко… Пусть ребята завтра утром, по дороге в школу, подождут его у калитки. Тогда…
Вечером Артур ждал возвращения отца, ждал долго-долго, пока мать силком не уложила его спать. Ворочаясь с боку на бок, он слышал, как затихает дом и все вокруг погружается в сон. Потом дверь тихонько отворилась, на цыпочках в комнату вошла мама. Мальчик закрыл глаза, сделав вид, что спит. Положив что-то на стол, она тихо вышла. Он знал, это подарки ко дню рождения — так у них было принято. Когда шаги затихли, Артур поднялся с кровати, подошел к столу. Там лежали кеды — как раз такие, какие ему хотелось иметь, и еще сверток в коричневой бумаге, наверное, новый костюм или пальто. И помидор, большой помидор… Видно, тот самый, вчерашний, бабушкин подарок.
Вдалеке прогромыхал последний трамвай. Потом все стихло. Комната наполнилась удивительным сиянием, вмиг преобразившим все предметы. Они сделались таинственными, неузнаваемыми. В рубашонке, ступая босыми ногами, он подошел к окну и осторожно раздвинул занавеску: на темном небе сиял полный, круглый месяц, а рядом, как будто провожая его, плыло черное облако с серебристой каемкой. Чуть подальше мерцала одинокая звезда ярким синеватым блеском. Прижавшись лицом к холодному стеклу, Артур зачарованно смотрел на дальние миры, манившие его и пугавшие. Улететь бы туда, в бесконечную даль, где вечерами загораются звезды, а по утрам, словно чудо, восходит солнце… Тут, на земле, стояли черные деревья, их немые остроконечные верхушки отбрасывали мрачные тени.
Артур вздрогнул: ему показалось, что во дворе зашелестел гравий и кто-то там разговаривает. Отступив от окна и прижав к груди руки, он прислушался. Да, кто-то разговаривал с собакой. Джек радостно повизгивал, звенел цепью.
— Джек, хороший ты мой Джек. Плевал ты на них, правда, Джек? Плевал…
Это был голос отца. Дрожа от холода, мальчик вслушивался в грузные шаги. Отец долго возился с замком, наконец пробрался на кухню. Со страшным шумом что-то грохнуло на пол, наверное, кастрюля. Весь дом затаил дыхание, выжидая, что будет дальше. Потом отец пил, было слышно, как из крана хлещет вода. Вскоре шаги донеслись уже с лестницы, ступеньки скрипели, как живые. На полпути, тяжело дыша, отец остановился отдохнуть.
Из крана все еще текла вода, звучно плескаясь в раковине. Наверху хлопнула дверь, и все смолкло. Шумела только вода.
Сердито ворча, из спальни вышел дедушка, привернул в кухне кран. И снова в доме воцарилась тишина.
С высоты небес смотрела на землю луна, и казалось, у нее человечье лицо.
Бесшумно отворив дверь, Артур пробрался на кухню. Велосипеда там не было. Не было велосипеда и в большой комнате, не было в передней. Нигде не было. Он прокрался обратно, залез под одеяло и, свернувшись в комочек, пытался согреться. Сон бежал от него, хотя мальчик чувствовал усталость. Лунный свет проникал даже сквозь закрытые веки. Если бы можно было заснуть, если бы можно было ни о чем не думать! Но от мыслей некуда деться, некуда спрятаться. Он понял, что велосипеда, нет и не будет. Когда прошла первая горечь, мрачные мысли, будто холодные руки, сдавили грудь.