Все совпаденья не случайны
Шрифт:
Глава 9
Эльза давно потеряла счет времени. Очень трудно понять, сколько прошло минут, часов, если не дней, когда сидишь в тесной, темной, плохо проветриваемой комнатке. Может быть, здесь и имелась вентиляция, но или ее давно не прочищали, или отдушиной должно было служить окно, теперь плотно заколоченное.
Тем не менее откуда-то проникал свет, и постепенно из тьмы проступили контуры мебели и нагромождение каких-то коробок в углу. Эльза старательно ощупала все, до чего смогла дотянуться, пытаясь понять, можно ли выбраться
Один раз Эльза услышала шаги в коридоре и начала отчаянно стучать, замирая от надежды и страха одновременно. Но шаги стихли где-то вдали. В другой раз под окном раздался детский голос. Кажется, это была девочка, она напевала какую-то песенку и смеялась.
– Эй! – позвала Эльза и застучала по доскам окна. – Позови кого-нибудь из взрослых, пожалуйста! Скажи, что меня здесь заперли, и я очень хочу уйти.
Ребенок замер, видимо, прислушиваясь, потом что-то упало и покатилось, раздался быстрый топот детских ног, и опять все стихло.
Еда появлялась, если Эльза спала, только притрагиваться к ней было страшно. Иногда возникало впечатление, что за ней пристально наблюдают, – она порой ощущала шевелящий волосы холодок и чей-то липкий взгляд на коже. Так Эльза обычно чувствовала приставучих цыганок на рынке: обернешься, а она смотрит. И тут же прилипнет – не отдерешь. Светловолосую прибалтийку Эльзу цыганское племя всегда считало своей законной добычей.
Но сейчас не было цыганок, да и совсем ничего не было видно, но, тем не менее, ощущение чьего-то пристального внимания не исчезало.
«Я схожу с ума», – мрачно думала Эльза, зябко обхватывая себя руками.
Она не заметила, как заснула.
Казалось, ее душа покидает бренное тело и возносится в небеса. Все было абсолютно реальным – день, солнце, зеленеющие внизу леса.
«Наверное, так и бывает, когда умираешь», – равнодушно подумала Эльза и тут же без всякого перехода, как и бывает всегда в снах, ощутила себя маленькой девочкой, сидящей на диване. Рядом за письменным столом отец капал пипеткой эфир на головы бабочкам.
– Дочка, подай мне вон тот лист бумаги…
Отец кивает головой в сторону шкафа, и Эльза бегом бежит выполнять поручение. Достает несколько листков плотной белой бумаги и несет ему. Сейчас на одном из них отец выложит усыпленных бабочек, расправит им крылья и лапки, а потом, когда они замрут, перенесет на заготовленную заранее и натянутую на фанеру бархатную ткань…
Эльзе жалко бабочек, но в школе зачем-то задали сделать коллекцию, и пришлось несколько дней ходить с сачком, выслеживать ни в чем не повинных насекомых. От цветка к цветку, от кустика к кустику, она шла, напевая вполголоса что-то, и совсем не заметила, как заблудилась. Очнулась, когда поняла, что не знает дороги назад.
Искали ее всей деревней и всем составом воинской части, расположенной неподалеку. Эльза часто видела некоторых военных, а один иногда приходил к ним в гости, только она не любила его, боялась. Губы у него узкие, сжатые в тонкую полоску, а глаза недобрые. И имя странное –
В тот день именно он первым увидел ее. Подбежал, схватил на руки и прижал к себе так, что девочка чуть не задохнулась.
– Папа! – позвала в страхе Эльза, уперлась руками в грудь чужого дядьки и разревелась. Мама всегда ей говорила, что настоящие леди не плачут, но сдержаться не было никаких сил.
Тут же появился отец, отнял ее у Антипа и бережно прижал к себе. А она уткнулась ему в шею и счастливо вздохнула. Такой близкий и такой родной запах – ветра, моря и табака. Какое это блаженство знать, что папа с тобой и ты под его защитой. И даже странный мальчишка, кажется, сын Антипа, с ненавистью смотревший на нее, не мог отравить ее счастья.
Он был добрый и веселый, ее папа. С ним было так здорово играть, читать книжки и кататься на каруселях. Можно было залезть ему на спину, и он скакал, изображая лошадь. А как было здорово сидеть у него на коленях и слушать сказку, которую папа рассказывал неторопливым прокуренным голосом.
Как жаль, что отца не стало так рано: вскоре он вышел в море и не вернулся. Утонул.
А мама не смогла жить там, где все напоминало о нем. Через пару месяцев она увезла Эльзу из тихого поселка на Рижском взморье в шумную и многолюдную Москву. Перед отъездом девочка спустилась к морю и долго сидела, глядя на набегающую волну, бросая монеты и загадывая желания…
Гулко колотилось сердце, отсчитывая мгновения, в комнате было темно и чем-то неприятно пахло.
– Когда мы вместе с тобой на зоне парились, ты таким высокомерным не был, – донеслось до Эльзы из соседней комнаты.
– Но и ты там не пытался шантажировать меня.
– О, как заговорил! – Судя по звуку, мужчина громко сплюнул и хрипло рассмеялся.
Эльза встала, пошатываясь, подошла к двери, и чуть-чуть приоткрыла ее, так чтобы получилась небольшая щель. Лицом к ней за столом сидел молодой черноволосый мужчина и непрестанно жевал сигарету, перемещая ее языком из одного угла рта в другой.
– Послушай, Вадим, – цедил его собеседник сквозь зубы, – ты свалился мне как снег на голову и начал шантажировать меня. Согласись, то, что тебе стали известны некоторые мои секреты, еще не достаточный повод, чтобы я стал считать тебя своим компаньоном. К тому же ты мне не брат и не сын, чтобы я тебя содержал. Тем не менее, я обещал заплатить тебе солидную сумму в обмен на крошечную услугу.
– Да без базара. Только мне надоело ждать, Стас! Я сделал то, о чем ты меня просил, так расплатись.
– Потерпи, твоя миссия еще не окончена. Ты нужен мне.
– Да ты сначала…
Эльза покачнулась, неловко оперлась о дверь, чтобы не упасть, и та тягуче заскрипела. Вадим поднял голову и присвистнул:
– Глянь-ка, очнулась!
Он ловким движением вдавил окурок в пепельницу и подхватился вслед за Стасом, который бросился к Эльзе. Та испуганно заметалась, пытаясь найти выход, но запуталась в каком-то хламе, валявшемся на полу, и растянулась во весь рост.