Все совпаденья не случайны

Бош Диана Борисовна

Но чуда не происходило. Начиналась обычная рутина – нудные уроки, раздраженные учителя, балбесничающие ученики. На второй день Эдик шел в школу гораздо спокойнее, через неделю желание учиться улетучивалось совсем. А потому время его было рассчитано даже не по минутам, а по секундам: дойти, раздеться и выложить учебники на стол.

С Петром Лямзин столкнулся на улице у самой прокуратуры.

– О, как мы синхронно! – захихикал Петр и в предвкушении «вкусного вечера» чмокнул губами. Глаза его при этом маслено заблестели.

– Еще бы, хороший нос спиртное

за версту чует, – покосившись на него, буркнул Лямзин.

– Аллергии нет, ринитами не страдаю. Имею право чувствовать за версту.

– Даже с ринитами имеешь право, – согласился Лямзин.

Они прошли коридорами, и у одной из дверей Петр остановился, шутливо предложив Лямзину идти первым.

– Проходите, рад, – поднялся им навстречу хозяин кабинета.

Он обхватил протянутую ладонь Лямзина двумя руками и энергично затряс. На вид ему было лет сорок пять – пятьдесят. Худощавый, седые виски, аккуратно подбритые усики и немного приторный одеколон.

– Я старший следователь Пастухов. Значит, говорите, наш народный умелец объявился?

– Кто? – не понял Эдуард, который еще не успел отойти от творческого процесса покупки коньяка. В магазине оказался такой выбор, что невольно разбежались глаза: попробовать хотелось все. Кошелек же заставлял умерить аппетит и довольствоваться доступными товарами.

– Да мы так окрестили убийцу, оставившего в девяносто пятом бабочку на трупе девушки. Странное было дело – никаких зацепок, абсолютно никаких. Девочка только приехала в город, молоденькая совсем, едва школу закончила. В консерваторию собиралась поступать. Никто подозрительный с ней в купе не заговаривал, на вокзале не встречал, врагов у нее не было и быть не могло – молода слишком. Тем не менее, до общежития девочка не доехала.

– Еще неизвестно, он это или нет, – заметил Лямзин.

– Конечно, но все же вероятность велика: слишком нестандартный ход. Ну, – резко сменил тему Пастухов, – для коньяка как бы еще не время – рановато, предлагаю для начала выпить кофе. Нам свежие головы понадобятся, поработаем чуть-чуть. А уже после можно будет и коньячком побаловаться. Согласен?

Лямзин с готовностью кивнул. Петя сморщил нос, но возражать не стал.

Пастухов поднялся, достал пачку дел с верхней полки и кинул их на стол, подняв облачко пыли.

– Верхнее смотрите, а я пока чайник нагрею. – Он открыл крышку и забулькал водой из канистры.

Лямзин проводил взглядом Пастухова и углубился в чтение дел. В первом сверху действительно оказалась кроваво-красная бабочка, вложенная в прозрачный пакет. Она была очень похожа на ту, которую нашли на теле Каранзиной, и все же немного другая, что сразу бросалось в глаза. Этому могло быть два объяснения. Первое – уровень мастерства оригамиста повысился за прошедшее время, и второе – бабочку все-таки делал другой человек. Хотя и странно предполагать, что такой изощренно-изуверский способ отмечать особым знаком свое преступление пришел сразу в две больные головы, но версию тоже нужно было проверить.

– Тридцатого июня, утром, около шести часов… в районе кинотеатра найдена… – начал бормотать Лямзин.

Убитая – блондинка с голубыми глазами и тонкими длинными пальцами пианистки – была одета в живописную юбку и блузку в

стиле кантри. Задушена леской, тело оставлено на месте преступления, в сквере.

Больше ничего важного в документе не было, и Эдуард потянулся к стопке за вторым делом. Оно оказалось тем самым, которым ему довелось заниматься когда-то – с награбленным добром, сброшенным в канаву, и плававшей на мутной воде бабочкой. Здесь оказалось еще меньше интересного: с убийством, произошедшим в тот же день рядом, бабочку никто не связал.

К счастью, Петр старательно поднял все дела, которые могли быть интересны, и очень скоро Лямзин наткнулся на нужное.

Еще одна погибшая девушка тоже была блондинкой. Ее черты имели явное сходство с внешностью предыдущей жертвы, Лямзин готов был поклясться в этом. Тот же почерк: задушена леской. Вот только на сей раз преступнику зачем-то понадобилось оттащить тело с места преступления на несколько метров в сторону и оставить в кустах рядом с канавой.

Как видно из протокола осмотра, девушка, похоже, была убита в узком простенке между гаражами: она отчаянно сопротивлялась, отчего руки и ноги ее были исцарапаны о кирпичи. В деле имелась и оценка экспертом роста преступника – предположительно метр восемьдесят пять – метр девяносто.

Разрыв между обоими убийствами составил около трех лет. Времени с тех пор прошло достаточно, но до сих пор никому не приходило в голову связать их между собой. Вероятно, потому, что в одном из случаев бабочку-оригами приписали к другому преступлению и просто упустили из виду.

– Странно, что раньше никто не догадался эти убийства связать между собой, – вдруг сказал Петр.

Лямзин кивнул – приятель чуть не слово в слово озвучил его мысли.

– Сам о том же думаю. Я в девяносто пятом был летом в Чечне, потом уехал отдыхать на два месяца, так что о первом убийстве и слыхом не слыхивал. Вот уж повезло мерзавцу – стечение обстоятельств, и он на свободе. Неизвестно, не наследил ли преступник где-нибудь еще, надо будет сходные преступления в других городах поискать.

– Да, согласен, – подал голос Пастухов, разливая кофе по чашкам.

Аромат распространился по комнате, мигом заполнив все уголки, и Лямзин судорожно сглотнул. Теперь он жалел, что не удалось в перерыве перекусить, сейчас не мучился бы болями в желудке.

– А что у вас по новому делу? Есть что интересное? Отпечатки пальцев, следы? – спросил Пастухов.

– Целый подозреваемый есть, – мрачно откликнулся майор. – Вот только если в одно убийство, им совершенное, я еще мог бы с грехом пополам поверить, то в три-четыре – с трудом. Не тянет он на серийника. Хотя могу ведь и ошибаться. Люди такие странные существа: случается, и внешность, и глаза лгут.

– Это так, – согласился Пастухов. – Вот я, например, передумал откладывать коньяк на потом, что-то подсказывает мне: надо выпить сейчас.

Он плеснул в кофе коньяка и подвинул чашки Петру и Лямзину.

– Ну, вздрогнули…

Мужчины синхронно сдвинули чашки на манер бокалов и, отхлебнув, загрустили.

Почему-то вспомнились неудачи, причем именно те, о которых думать меньше всего хотелось. Может быть, так повлияла очередная встреча с Вечным Циником, больше известным под именем Смерть.