Все свободны!

Юрьева Екатерина

Смущенный, каким редко бывал, Виноградов залез в джип еще более шикарный, чем прежний, и пробубнил:

— Не по средствам, не по средствам, Василиса Васильевна. Теперь вас так надо величать, я понимаю?

— Хватит издеваться. — Окраинные новостройки уже летели мимо.

— А он к тебе, пожалуй, и правда привязан, — с этими словами Виноградов выходил у своего дома в центре города и собирался прощаться с Васей.

— Кто, Максим? — Не сразу поняла Вася.

— И Максим тоже. Ну, пока. Целую. Позвони, когда себя слушать. Брошу все, припаду к радио «Точка». — Он засмеялся

и помахал рукой.

Уже дома, разбирая вещички, Вася разложила на столике кучу дурацких талисманов, волчью шубку повесила на вешалку, а берестяные туфельки поставила в шкаф. Все это были железобетоновские гостинцы. На мизинце светилось чудесное колечко. Она его поцеловала.

По приезде Вася позвонила Ольге, которая из всех ее знакомых была, пожалуй, единственная в курсе всей этой невероятной заварухи.

— Привет, дорогая, как будто тебя не было вечность. Рассказывай. Как идут дела с нашим мальчиком?

— А как они могут идти? — Когда дело доходило до дела и нужно было рассказывать правду, Васе почему-то становилось не по себе. — Дела у Скворцова идут хорошо, — опять завредничала она.

— Ну они хотя бы движутся? — Ольга была настойчива.

— Какие у нас с ним могут быть дела? Так, делишки. — Вася злилась. Дела уже заехали в такую даль… — Ну ладно, — примирительно сказала она. — Ты в редакции? Я к тебе заеду. Кофейку попьем.

— О’кей! Жду тебя. Пропуск спущу на вахту.

Надо сказать, что и у самой Васи тоже свербело, и она подумала, что, может быть, все-таки справится и сумеет все поведать подруге так, как сама хотела. А поведать она хотела. Поэтому, не растеряв еще собственного пыла, Вася сразу и отправилась к Ольге.

В Ольгиной редакции не так давно открыли маленький буфетик, и это очень способствовало трудолюбию сотрудников. Те стали засиживаться на работе. Подружки поднялись туда, где уже дымилась почти вся редакционная жизнь. Они втиснулись за единственно свободный столик между двумя уже весьма веселыми компаниями.

— Вот тебе, чтоб не худела… Прости, чтоб поправилась… Извини… — Вася ржала. Она достала маленького глиняного колобка с гвоздиком вместо носа. Ольга улыбнулась. — Короче, не могу сформулировать — талисман для похудения из таежных лесов. Хотя там никто за фигурой не следит. Наоборот, надо, чтоб тетка толстой была, чтобы с голоду не померла вместе со своими детишками. Ну ладно, не обижайся, я же любя. — Вася протянула Ольге колобка. — Тебе, кстати, большой привет от Виноградова.

— А его-то ты откуда взяла? — удивилась Ольга искренне. — Как у тебя все так получается — ты успеваешь и рыбку съесть, и на карусели прокатиться?

— Да, невероятная удача. Он в этот славный Железобетонск со спектаклем приезжал. Представляешь?

— Представляю. Если уж везет, так в каждой жопе. Ты там сидишь, а сам Виноградов к тебе приезжает, да еще и от безделья интервью дает. Не ломается.

— Угадала.

— Пруха. Пруха, я же говорю. Как спектакль, кстати?

— Знаешь, мне понравился. Хотя это редкий случай.

— Не удивляюсь, с твоими теперешними восторженными глазами… А что все-таки Юрий Николаевич?

— Он мне тоже понравился. — Прическа упала Васе на лицо, скрыв его выражение. —

Он хороший… Правда. — Она, усмехнувшись, вспомнила Леву, он когда-то так же отозвался о своем шефе, которого тогда никто и знать не знал. Вася закурила, и тут Ольга наконец увидела ее новое кольцо. Схватила руку, поднесла к глазам — в буфете было несветло. — Ни фига себе. Это… — Она посмотрела в Васины честные глаза. — Ни фига себе, — снова с восторгом проговорила она. — А сколько же оно может стоить? Да, дела зашли… — Ольга продолжала рассматривать камень. — Скажи, а как это все? А дальше? Что его семья?

— Мне предложили не беспокоиться.

— В смысле — побоку семья? — Ольга давила на правду.

— Без смысла. Расслышь слово. Не беспокоить — себя. Филолог, блин, хренов. Как-то будем жить все вместе. Так я это понимаю.

— И что, тебя это не смущает?

— Не-а. Понимаешь, меня это почему-то даже устраивает — на сегодняшний день.

— Думай о завтрашнем.

— Да не хочу я ни о чем думать. Хочу жить одним днем, пока еще такая радость позволительна.

— Но все-таки я не очень себе представляю. Извини, как это? И у тебя ничего не встает?

— Ни-че-го. В том смысле, о котором ты спрашиваешь. А во всех других и не садится… Скажу тебе больше, только не падай со стула, — Вася наконец вошла в режим откровенности, — скоро мне предстоит встретиться с Леной. Которая жена.

Ольга выпучила глаза и была права в своей реакции.

— Она же вырвет тебе последние волосенки…

— Не так грубо. Мы же все интеллигентные люди…

— Ё-моё. О чем вы будете разговаривать — любовница с женой?

Вася по правде это тоже не очень понимала.

— Прямо как будто бы совсем не о чем поговорить любовнице с женой? Но пока думать над текстом не собираюсь. За меня теперь думает Скворцов. Я передала ему свой мыслительный аппарат. И знаешь, успехами довольна.

— Как он тебе задурил мозги. Но у тебя же должна быть какая-то своя позиция? Я не понимаю.

— У него все равно получится лучше, не сомневайся. И потом я поняла, что при нем лучше играть в открытую. Если не выиграешь, то и не продуешься точно. Он придумал эту встречу, он и будет отдуваться.

— Ты что, все исполняешь, что он хочет?

— Что приказывает, — уточнила Вася. — И знаешь, это, оказывается, классно. А также мне глубоко наплевать на его жену, в том смысле, что она меня не беспокоит.

— Ты, конечно, всегда была оригиналом… — перевела дух Ольга. — И как ты можешь все это выносить?

— Ну ты же как-то живешь с двумя мужиками. И не жужжишь. И я легко, Оля. Помнишь анекдот. Человека спрашивают: «Мужик, ты куришь?» — «Не-а», — говорит он. «Пьешь?» — «Не-а». — «Наркотиками балуешься?» — «Не-а». — «Женщин имеешь?» — «Не-а». — «Мужик, слушай, а как ты расслабляешься?» — «А я не напрягаюсь», — отвечает мужик. Так и я. И потом, кто мне, кстати, вещал всю жизнь про внутреннюю свободу и удобство положений? Знаешь, создалась такая обстановка приятная, я бы сказала, атмос-фэра. А все остальное — глупость. Послушай, что ты говоришь? Своя позиция. Позиция принципиальная. У всех особенная гордость, у всех особенная стать. Говно это все.