Все учесть невозможно
Шрифт:
— Откуда ты здесь? — спросила я, вытирая лицо платком, который мне протянул Андрюшка.
Мельников развел руками:
— Разве ты не посылала ко мне девочку? Знаешь, такие самостоятельные девочки пошли — приходят и утверждают, что их направила Таня Иванова.
Я вспомнила про Таньку.
— Ах, да…
Сейчас все происходящее со мной было каким-то неопределенным. Словно в дыму устроенного мной пожара…
Я обернулась.
— А где Федор?
— Их уже увезли в «Скорой», — ответил Мельников. — Обоим нужна
Я подняла на него глаза.
— Что? Я не ослышалась?
— Ты о чем? — не понял меня Мельников.
— Он жив? — спросила я, умоляя его подтвердить мою смелую надежду.
— Да. Ранен, но… Мне кажется, все будет в порядке.
Я оглянулась на почерневший от огня и воды бункер. Теперь он напоминал жалкую старую развалину, не больше. «Просто удивительно, сколько я умудрилась в нем пережить», — подумала я.
— Пойдем? — дотронулся до моего плеча Мельников.
— Да, — кивнула я и повторила его слова: — Мне кажется, все будет в порядке…
Глава 16
Я сидела, сжавшись в комок, и наблюдала, как мимо меня проносятся знакомые дома, улицы… Тарасов готовился к празднику.
— Танька, ты объяснишь мне все? — посмотрел на меня Мельников.
Я пожала плечами.
Мы проезжали мимо дома Халивина.
— Остановись здесь, — попросила я.
— Зачем? — удивился Мельников.
— Мне надо кое-что уточнить.
Он пожал плечами, критически оглядел меня.
— Ладно, я тебя подожду.
— Нет, — помотала я головой. — Возьми ключ и езжай домой. Я доберусь своим ходом.
— Что у тебя за фантазии?
— Мне просто нужно побыть одной, — сказала я.
Честно говоря, мне действительно надо было прийти в себя.
Он посмотрел мне в глаза и вздохнул.
— Ладно. Буду ждать тебя дома, босс.
Машины отъехали.
Я поднялась на халивинский этаж. Нажала на кнопку звонка.
— Федя? — радостно вскрикнула Людмила Сергеевна, открывая дверь.
Увидев на пороге меня, она тяжело вздохнула.
— Таня? Проходите… С Федей все в порядке?
— Да.
Я смотрела ей в глаза. Сейчас они стали ясными и спокойными. Как будто она поняла все, и боль ушла.
— Вы уже нашли завещание? — спросила я.
— Нет, — покачала она головой. — Но мне уже все равно. Главное, чтобы с моими мальчиками было все в порядке.
Она улыбнулась мне.
— Кажется, я знаю, где оно, — сказала я.
Она удивленно посмотрела, как я иду в спальню. Прямо к парящему ангелу.
— Таня…
— Вы догадывались об этом? — повернулась я к ней. — И о том, что на дискете ничего такого не было тоже?
— Таня… — повторила она, опуская глаза.
— Все было затеяно только ради этой бумажки. — Я запустила руку в щель между холстом и рамой. Достала оттуда аккуратно сложенный лист.
— Вы знали, что они охотятся за завещанием, и попытались переключить их внимание на якобы содержащую
— Таня, это было нужно для них самих…
— Халивин начал с того, что сам пустил слух о том, что составил завещание на дискете. Причем почти дал наводку — «Секретные материалы».
— Но, Таня, вы же сами подозревали Ирину… — сделала она невинные глаза.
— Если вы имеете в виду самое начало, да. Если бы не испуг Федора. Он ведь не успел посмотреть дискету, но вообразил такое… Даже ваших детей вы загрузили этим «завещанием».
— Таня, еще недавно вы говорили об Ирине, — продолжала она.
— Но ведь не только вы умеете играть в «темную» карту, Людмила Сергеевна, — горько улыбнулась я. — Мне надо было получить сведения. У вас — отвлекающая дискета. У меня — отвлекающая Ирина. Конечно, я понимаю, вы не предполагали, что все так обернется. Что Федор подслушает ваш разговор. И подумает, что именно вы убили отца. Что Стас тоже поверит в бред о дискете и попытается ее вернуть своим способом…
Она продолжала молчать.
— Даже тогда, когда Леша и выстрелил в спину Халивину, даже тогда вы продолжали играть в эту игру! В какой-то момент Стас узнал, что отца убил Леша. Вы ему это сказали?
Она молчала.
— Не говорите, — махнула я рукой. — Сказали именно вы. Не Федор, как я думала вначале. Вы.
— Таня, вы принадлежите к другому поколению, — тихо произнесла Людмила Сергеевна. — Эти деньги могли пойти на дурные цели. Я не могла допустить, чтобы они достались Ирине. Она маньячка.
— А вы?
— Мой отец полжизни провел в лагерях, — пробормотала она.
— И что? Вы играете в политику, предаетесь воспоминаниям, а в это время из-за ваших игр могут погибнуть ваши дети? Знаете, что я вам скажу? Я боюсь вашего чертового поколения. Как одних, так и других. Поймите, люди живут не для этих ваших выдуманных идеалов. Они живут, потому что любят. Смеются. Плачут. И никакая политика этого не стоит. С вашими Троцкими, Лениными, Бухариными и прочей шелухой.
— Что с Федей?
— Он чуть не погиб, поскольку думал, что отца убили вы. Бедный парень пытался принять вину на себя, написав эту дурацкую записку, а потом собирался романтично покончить с собой, только чтобы никто не заподозрил вас… Он же так вас любит, что страшно за него. Из-за вашей дискеты Стас оказался косвенной причиной гибели Леши — на кладбище он пытался отнять эту «важную» дискету, думая, что она поможет всем вернуться к нормальному существованию. Он наступал, наступал — а тот пятился от него, пока не оступился и не свалился на дно карьера. Стасу хватило нескольких минут и одного взгляда на то, чтобы решиться на отчаянный поступок, приведший к трагедии… Все из-за этой мифической дискеты. Из-за завещания… Сколько мук приняли ваши дети ради этого клочка бумаги?