Все в шоколаде
Шрифт:
Наплевав на свое хорошее воспитание, я позвонила Волкову. Он уже спал и звонку не обрадовался, но, когда я втолковала ему что к чему, смог проснуться окончательно и пообещал, что встретит меня возле “Пирамиды”. Конечно, он опоздал, и в ночной клуб мы вошли не через двадцать минут, как я обещала, а через полчаса. Я хотела подняться на второй этаж, где были гримуборные, охранник вежливо спросил, куда я направилась, я объяснила, и он, прислушавшись к музыке, доносившейся из зала, сообщил:
– Вы ее наверху не застанете, сейчас ее номер. – И чуть приподнял тяжелую портьеру, закрывающую
– Волков, идем смотреть стриптиз, – позвала я. – Только не говори, что ты не рад.
Он состряпал злобную физиономию, давая понять, как устал от этого мира и от меня в частности, а я подхватила его под руку и потащила к эстраде, оформленной без особого вкуса, но роскошно.
В настоящее время в глубине сцены трудились две девушки в остатках того, что напоминало школьную форму, но Инессы среди них не было. Я собралась было вернуться к охраннику и порадовать, что пошутить я тоже очень люблю и под настроение так могу расшутиться, что кое-кто вылетит с работы, но в этот момент свет вспыхнул ярче и я увидела Инессу. В блестящем платье, похожем на змеиную кожу, она была так хороша, что я ненадолго замерла и не сразу заметила, что Волков нашел свободный стол в углу и устроился за ним.
– Она красавица, – садясь рядом, сделала я ценное замечание.
– Так это она звонила? На испуганную насмерть она не похожа, – буркнул он. Инесса как раз освободилась от платья и теперь была в купальнике в сине-желтых разводах. Ее сходство со змеей только усилилось. Волков хмуро оглядывался, совершенно игнорируя сцену.
– Чего ты высматриваешь? Ты можешь хоть на минуту расслабиться?
– Не могу. Я старый человек, и мне тяжело это видеть, – Тяжело видеть красивую женщину?
– Отправить бы их в совхоз, картошку копать, и то больше пользы.
Я фыркнула, а Волков поднялся.
– Пойду покурю.
– Кури здесь.
– Нет уж, я на свежем воздухе.
Под моим насмешливым взглядом он покинул зал. Между тем Инесса сорвала аплодисменты очень эффектным трюком с бюстгальтером, потом и вовсе избавилась от него и начала извиваться, стоя спиной к зрителям. Вдруг она замерла, напряженно вытянувшись с поднятыми вверх руками, и весь зал замер вместе с ней, ожидая чего-то необыкновенного, и оно явилось, как по заказу: раздался странный звук, похожий на шелест крыльев, и прямо под ее левой лопаткой оказался нож.
Точнее, я увидела рукоятку ножа, которая нахально торчала из-под ее лопатки. Девчонка, не издав ни звука, плавно начала опускаться и, только когда до пола оставалось всего несколько сантиметров, упала, некрасиво и страшно, а публика продолжала ошалело молчать и таращиться на сцену, потому что, как и я поначалу, не поняла: это что, номер такой?
Но это был не номер, к великому сожалению. Я вскочила, заорала “Волков!” и кинулась к эстраде, расталкивая граждан, которые успели прийти в себя и теперь бестолково метались по залу. Девицы на сцене закричали и бросились врассыпную, граждане в зале ответили им дружным визгом, так что, когда я пробралась к Инессе, вокруг творилось что-то невообразимое.
Я приподняла голову девушки, глаза ее были широко распахнуты, но было ясно: она мертва.
– Что? –
– Как видишь.
– О черт, выходит, мы опоздали…
– Вызывай своих, – в ответ проорала я и бросилась к кулисам.
– Куда? – рявкнул Волков, но я предпочла сделать вид, что не услышала. Я выбралась в коридор, где тоже бестолково метались граждане, и увидела охранника, с которым разговаривала десять минут назад.
– Давай со мной наверх.
Должно быть, он совсем растерялся от царившей вокруг суматохи, потому что повиновался мне без вопросов.
На втором этаже было тише, но присутствующие, в основном девицы, которые здесь работали, тоже приготовились паниковать, хотя еще толком не знали, что произошло. Откуда-то возник Геннадий Сергеевич, я ухватила его за локоть:
– Где уборная Инессы?
– Вон там, – растерянно ответил он, ткнув пальцем в третью дверь слева, и я рванула туда, торопя охранника:
– Да шевелись ты.
Комната оказалась не заперта, что очень облегчило мне жизнь. Распахнув дверь, я сказала парню:
– Пока я здесь, в коридор никого не пускай, никого. Понял? Если надо, пальни для острастки.
– Да у меня и оружия-то нет, – перепугался он.
– Тогда перегрызи врагам горло. Если мне кто-нибудь помешает, считай свою карьеру накрывшейся медным тазом. – Последние слова я уже кричала, захлопнув за собой дверь.
Комната была маленькой, без окна. В левом углу зеркало и стул перед ним. Справа ширма. Рядом тумбочка. Ее я проверила первой. Масса всякой ерунды и ничего интересного. За ширмой на вбитых в стену гвоздях висели на плечиках два сценических костюма. Искать здесь что-либо – пустая трата времени. Так, дальше – шкаф. Плащ, костюм, сумочка… В сумочке кошелек, пудреница и штук двадцать презервативов. Занятно, но за это не убивают. Я обшарила шкаф и вскоре нашла то, что искала: коробку из-под обуви, втиснутую в нижний ящик и прикрытую какими-то тряпками. В коробке лежали туфли (довольно потрепанные), а под ними, точнее, под тонкой белой бумагой, два конверта.
– Господи, какая же она дура, – пробормотала я, качая головой. – Неужто она всерьез считала, что это надежный тайник?
Я вскрыла первый конверт: тысяча долларов стодолларовыми купюрами. Я очень удивилась, то есть удивляться тут было нечему, но, выходит, я ошиблась и девчонка просто прятала здесь свои сбережения. Содержимое второго конверта вызвало у меня зубовный скрежет. Знакомый почерк: “Аллочка, котеночек, жду тебя с нетерпением. Твои бриллианты ждут тебя вместе со мной”. Подпись: “Игорек”.
– Козел ты старый, – прокомментировала я, – еще бы расписался и девкину фамилию заодно поставил.
Записок было шесть штук, из чего я заключила, что страсть Деда к погибшей Алле была бурной и длилась довольно долго. На всякий случай я еще немного порылась в чужих вещах, но без всякого толку. Я сунула конверт с записками в карман, подумала и прихватила второй конверт, затем носовым платком протерла ручки шкафа и тумбочки, скорее из принципа, нежели из опасений, и удалилась.
Охранник стоял столбом возле двери.