Все в шоколаде
Шрифт:
– Менты уже здесь? – спросила я.
– Нет, кажется, – ответил он испуганно.
– Ну, значит, сейчас появятся. Само собой, ты меня здесь не видел.
Я бегом спустилась по лестнице. Внизу страсти понемногу утихали. Дамы клацали зубами и жались к кавалерам, кавалеры обнимали дам, сурово взирая на мир. Волков принял на себя обязанности командира и выглядел злым как черт.
– Ну что там? – прорычал он мне, правда негромко, стараясь не привлекать к нашему разговору внимание общественности.
– Там полный порядок. А что здесь?
– Уйди с глаз моих, без тебя тошно.
– Меня же не выпустят, – широко
– Вон из того коридора. Кто-то стоял за портьерой. Черт, я, когда мимо проходил, ведь почувствовал, кто-то там стоит, нет бы голову повернуть…
– А куда ты шел?
– В туалет, – буркнул он.
– Значит, убийца стоял за портьерой? Расстояние приличное. Парень профессионал… По крайней мере, ножичком балуется часто. И хорошо знаком с местным репертуаром.
– А это еще почему?
– Потому что, друг мой Волков, расстояние действительно приличное, девица вертелась как заведенная, а ведь надо не просто попасть в цель, надо, чтоб девонька скончалась, словечка не вымолвив. Он выбрал момент, когда она замрет спиной к гражданам, представляя собой отличную, то есть неподвижную, мишень.
– Возможно, – кивнул Волков, взглянув на меня с большей приязнью.
Тут двери распахнулись настежь, и в зале появились стражи порядка. Подмигнув Волкову, я удалилась в тень, в том смысле, что предпочла устроиться на стуле в уголочке, дабы не мешать людям выполнять свои обязанности. Ничего интересного я от их появления не ждала: наверняка никто ничего не видел и не слышал. Примерно так и вышло. Одна дама заметила Волкова, когда он выходил в туалет, но не заметила, как вернулся, остальные вообще таращились на сцену, что вполне естественно. Мне тоже задали вопросы, и я ничем не порадовала следователей. Протомилась на своем стуле до самого рассвета, после чего последовало разрешение отправиться по домам.
Дома я бросила конверт на диван, доллары меня в настоящий момент не интересовали, а вот записки я прочитала. В общем, ничего особенного, убивать за это глупо. Моральный облик народного избранника явно прихрамывает (кое-какие слова и выражения могли шокировать престарелых избирательниц, но подросткам наверняка бы понравились). Впрочем, Дед у нас вдовец и мог себе позволить…
Правда, упоминались дорогие подарки (а Дед у нас известный бессребреник, в одном костюме третий год ходит, в основном перед журналистами), конкуренты радостно завизжат: вот куда уходят деньги стариков и сирот: на продажных девок. И все же не верилось мне, что девчонок убили из-за записок. Припугнули бы, денег дали… Вот, кстати, и деньги. Тысяча баксов – приличная сумма за подростковые сочинения Деда, больше я бы из принципа не дала.
Я услышала, как подъехала машина, и подошла к окну. Волков поднял голову, мы встретились взглядами, и я послала ему воздушный поцелуй, а он с досадой плюнул. Я пошла открывать дверь и, когда он вновь предстал моим очам, шепнула:
– Как я рада, милый.
– Надо требовать прибавки, – хмыкнул он, – за то, что приходится видеться с тобой так часто.
– Я могу снабжать тебя молоком за вредность. Идет?
– Лучше коньяка налей, – буркнул он, усаживаясь на диван, посмотрел на конверты и вновь принялся бурчать:
– Деньгами не разбрасываются… А
– Взгляни, – кивнула я, устраиваясь рядом с коньяком и рюмками.
– Это лежало в ее комнате? – спросил Волков. Было заметно, что валять дурака ему расхотелось.
– Конечно. Где еще я могла бы это раздобыть?
– Ты уже звонила Деду?
– С какой стати поднимать его среди ночи?
– Послушай… – опять разозлился Волков, но я его перебила:
– Дед сказал: найти убийцу. Давай найдем его.
– Его машина возле дома убитой той ночью, а теперь еще эти записки… Ты же понимаешь…
– Мы должны найти убийцу. Только по этой причине я тебе и демонстрирую свои находки. И рассчитываю на взаимность, то есть на ответную откровенность.
– Не зря у меня с прошлой ночи зубы ноют, – пожаловался он.
– Ага. Предчувствия тебя не обманули…
– Ладно, давай прикинем, что мы имеем. – Волков выпил, поставил рюмку на стол и повернулся ко мне. – Девка крутит любовь со всеми нашими шишками.
– Причем одна такая шишка из конкурирующей фирмы.
– Дед писал эти записочки, а девка их коллекционировала, смекнув, что на них можно заработать. Так?
– Допустим.
– Она прячет их у подруги и приступает к военным действиям. Однако вместо денег получает чулок на шею…
– И в ту же ночь возле ее дома видят машину Деда. Логично предположить, что у них была назначена встреча.
– Логично. Девчонка скончалась, и тогда ее подруга решает подзаработать на этих записках.
– Это если она дура стоеросовая, а Инесса производила впечатление умудренной опытом гражданки.
– Тогда что произошло, по-твоему?
– Ответ напрашивается сам. Если убили из-за этих записок, то убийца, не обнаружив их в доме убитой, предположил, что они могут находиться здесь, и заведение сегодня посетил. Напуганная его визитом, Инесса звонит мне, мы приезжаем, но убийца нас опередил, однако забрать записки ему что-то помешало. Для того, чтобы разделаться с девчонкой, он воспользовался ножом. Несколько необычно, ты не находишь?
– Почему? – пожал плечами Волков. – Напротив. От пистолета пришлось бы избавляться, опять же, как-то надо пронести его мимо охраны, а нож штука удобная, если умеешь им пользоваться.
– Вот-вот. Отчего не дождаться девчонку в переулке после выступления, не проломить бедняжке голову, свистнув при этом сумку…
– Возможно, у них не было времени.
– Хочешь сказать, кто-то узнал о ее звонке ко мне? Лично я склоняюсь к мысли, что убийца тяготел к эффектам. В самом деле, получилось зрелищно. И круг подозреваемых сразу очерчивается, разве нет? Вот я, к примеру, управляться с ножом не могу. А ты?
– Только на кухне.
– Правильно. А кто может?
– Да кто угодно, – фыркнул Волков.
– И здесь ты прав, но мне на ум первыми приходят ребятишки из охраны Деда, все как на подбор бывшие спецназовцы. Уж их-то, поди, ножами швыряться учили.
– И чему ты радуешься? – опять разозлился мой верный друг и товарищ. – Налицо и мотив, и возможность совершить убийство, теперь уже два убийства, и даже свидетель есть, видевший тачку.
– Я бы и не радовалась, если б не была уверена: все это чепуха и злостное запудривание мозгов. Хозяйскую ласку я ценю и тружусь на совесть, оттого и нашла эти записочки. А что мешало убийце поступить так же? Особенно если он из охраны Деда?