Все вечеринки завтрашнего дня
Шрифт:
Вот что имеют в виду, думала она, когда говорят, что эта штука коварна. Ведь ей попала лишь крупинка с поцелуем этого певца кантри, засунувшего ей в рот язык (ей пришло в голову, что если бы это был единственный способ его принимать, она бы никогда и не пробовала), и теперь подлые молекулы наркоты стучали ей по мозгам, хныча «хочу-хочу». А ведь она даже никогда не «сидела» на «плясуне» — с том смысле, в каком это понимали уличные торчки.
Как-то Карсон продюсировал для съемки «Реальности» историю стимуляторов, так что Шеветта знала, что «плясун» намного опаснее чистого крэка-кокаина. «Плясун» был менее беспощадным —
Все было правильно, только Лоуэлл под «плясуном» в основном хотел заниматься сексом, но из-за того же «плясуна» не мог кончить. Что, с точки зрения Шеветты, было и неплохо, потому что в противном случае он обычно кончал очень быстро. В сюжете «Реальности» говорилось, что «плясун» позволяет мужчинам испытывать что-то вроде женского оргазма, вроде продолжительного крещендо.
«Плясун» был убийственной дрянью, валившей с ног и в прямом смысле в одну постель. Незнакомые люди, вместе приняв «плясун», — если был хоть намек на взаимную симпатию, были склонны решать, что это, в принципе, замечательная идея, которую нужно немедленно воплотить, но только при условии, что обе стороны согласны были заниматься этим в буквальном смысле чуть ли не до смерти.
И они действительно умирали: сердца прекращали биться, легкие — дышать, выгорали жизненно важные участки мозга. Люди убивали друг друга, обезумев от дряни, а потом убивали уже хладнокровно, чтобы достать еще.
Это было зловещее вещество.
— У тебя еще хоть немного осталось? — спросила Шеветта Святого Витта, который вытирал слюнявые уголки рта какой-то ветошкой в коричневых пятнах ссохшейся крови.
Вид Святого Витта в узких очках был устрашающим.
— Шутишь, что ли? — сказал он ей.
— Да, — сказала Шеветта, отпихнув табуретку, — шучу. — Должно быть уже ночь.
И как она только подумала об этом? Она чувствовала хриплое дыхание парня в звуковой кабинке.
— Снято, — сказала Тесса, стягивая очки. — Народ расходится. Шеветта, помоги собрать камеры.
Святой Витт ухмыльнулся. От удовольствия, что не только он должен тут вкалывать, подумала Шеветта.
— Выходит, Карсона ты не видела? — спросила Шеветта, прильнув к окошку. Редеющую толпу, увиденную сверху, можно было описать чем-то вроде логарифмической функции, беспорядочной и рассеивающейся.
— Карсона?
Прямо перед сценой она увидела Бьюэлла Кридмора, беседующего с высоким парнем в черной куртке, он стоял спиной к будке. Потом верзила гитарист в помятой ковбойской шляпе спрыгнул со сцены и задал Кридмору взбучку. Тот пытался возражать, заткнулся, потом еще раз огрызнулся. Гитарист отвернулся и пошел прочь. Шеветта смотрела, как Кридмор что-то опять говорит тому высокому, махнув рукой в сторону
— Он недавно здесь был, — сказала Шеветта. — Вот почему я целовалась с тем дураком и еле ноги унесла. Ты не удивилась?
Тесса уставилась на нее.
— Откровенно говоря, да. Но я подумала, что, возможно, просто узнала о тебе что-то новое. — Она рассмеялась. — Уверена, что это был именно он?
— Это был он, Тесса.
— Откуда он знает, что мы здесь, на мосту?
— А может, ему в кондоминиуме сказали? Ты там много трепалась о своей «документалке».
— Может быть, — сказал Тесса, теряя интерес. — Помоги-ка мне лучше поймать платформы, ладно? — она протянула Шеветте четыре нейлоновых поводка, на концах которых имелись петли и металлическая прищепка.
— Слушай, — сказала Шеветта, — я не хочу до утра торчать в «Когнитивных диссидентах». Тебе, наверное, тоже не хочется. Я сейчас видела, как этот твой новый приятель втер себе в десны столько «плясуна», что запросто оседлает мула.
— Шеветта, — сказала Тесса, — мы забрались на мост, чтобы свидетельствовать, помнишь? Мы теперь маргиналы.
Святой Витт противно хихикнул.
— Тесса, пойдем спать, пожалуйста. Где твой фургон?
— Там, где мы его припарковали.
— А как ты доставила сюда свои воздушные шарики?
— Элмор, — сказала Тесса, — у него есть одна из этих кепочек, и вездеход в придачу.
— Постарайся его отыскать, — сказала Шеветта, спускаясь по лесенке. — Будет неплохо, если он нас подбросит.
Шеветта на самом деле не знала, какие силы способны заставить Тессу забыть о «Когнитивных диссидентах». В худшем случае ей все же придется туда пойти, хотя бы для того, чтобы Тесса не пострадала. «Диссиденты» и так были суровым испытанием, а уж если ты головой зароешься в видеошлем…
Она спустилась по лесенке и вышла на середину зала, куда под управлением Тессы уже спускалась «Маленькая Игрушка Бога». Она дотянулась до нее, пристегнула поводок и повернулась, чтобы махнуть Тессе, сидящей в звуковой будке, мол, можно спускать остальные камеры.
И еще не осознав, что происходит, она поняла, что смотрит — бесконечно долгие секунды, как во сне, — в глаза Карсона, и тут он ударил ее.
Изо всех сил, прямо в лицо, точно так же, как тогда, в первый раз, и она снова увидела разноцветные искры, как обратный кадр, увидела, как навзничь падает на большую кушетку в его мансарде, кровь течет из носа, и ей не верится, что это сделал он.
Вот только сейчас она отлетела и врезалась в парочку припозднившихся зрителей, которые поймали ее, воскликнув «Хей, оп!» — и Карсон снова настиг ее, крепко захватив пятерней Скиннерову куртку…
— Эй, приятель, — сказал один из мужиков, поймавших ее, и выставил вперед руку с растопыренными пальцами, словно пытаясь блокировать второй удар, который Карсон собрался ей нанести с таким же спокойным и серьезным лицом, какое она видела у него в монтажной канала «Реальность». И, посмотрев в глаза Карсона, она не увидела в них ничего похожего на гнев или ненависть — только абстрактную и даже в чем-то техническую необходимость удара.
Карсон попробовал ударить ее снова: удар пришелся по руке добровольного защитника, тот заорал. Это дало Шеветте возможность вырваться из его рук.