Всё включено. Пули тоже
Шрифт:
Эдик почувствовал, как с его рук начинает сползать кожа. Было такое ощущение, что он взял в ладони горящую свечу и сжимает пламя руками, и почему-то это пламя не тухнет, а разгорается все сильнее. Эдик в отчаянии попытался вцепиться в веревку зубами, но чуть не вывернул себе челюсть. Тогда он подогнул под себя колени и уперся ими в склон. Одно колено зацепилось за выступ, и Эдик судорожно напряг мышцы ноги и живота, чтобы не сдвинуться с места. Он глухо застонал, перед глазами начали вращаться огненные круги, как вдруг навалившаяся на него
Я перевел дух и осмотрелся. В общем-то, жить можно. Эдик слегка поднапряжется, я помогу ему и перевалю через отвесную невысокую стенку, которая находилась прямо над головой. А там уже можно подняться самому. Ерунда… сейчас только отдохну.
– Как ты там, Эдик? – крикнул я в голубое небо. Небо молчало.
– Эдик?!
– Чего тебе? – невнятно ответил голос смертельно уставшего человека.
– Ты там живой?
Эдик не ответил. Сверху послышалось шуршание, мелкая галька пролетела мимо меня и запрыгала по травяному склону вниз.
– Все хорошо, пацан! Пока все хорошо! – снова крикнул я.
Настроение у меня было замечательным. А какое же оно еще будет, когда падающего человека спасают от неминуемой смерти?
– Эй? – позвал меня Эдик. Я задрал голову, насколько это было возможно. Солнце слепило глаза, поэтому я увидел только размытое темное пятно за уступом.
– Ну, что будем делать, мент?
Голос Эдика мне не понравился. От него так и веяло неприятностями. А если судить по нашему положению, то я уже догадывался, какими. Ну что же…самое время сводить счеты.
– Судя по твоему тону, ты сегодня плохо позавтракал, Эдик?
– Наверное, я тебя тут оставлю. Сейчас перережу веревку. А? Как ты на это смотришь?
Я хмыкнул и кивнул. Его предложение меня не удивило.
– Ты без меня сможешь подняться?
Прошло несколько секунд, прежде чем Эдик ответил. Скорей всего, он рассматривал подъем за его спиной.
– Наверное, смогу. За последний час я получил очень хороший урок альпинизма. А еще я научился переправляться через реку. Спасибо.
– Не за что, Эдюша.
Внезапно на меня навалилась дикая усталость. Хотелось лечь, разбросать в стороны руки и ноги и немного так полежать. Но места для комфортного отдыха я не нашел, поэтому вздохнул и решил закурить.
– Не называй меня Эдюшей! Я для тебя – Эдуард Петрович!
– Как поднимешься, иди прямо до следующего водораздела. Он невысокий, ты сможешь его перейти. Потом встретишь ручей. Бери по нему вправо и спускайся до Баксана.
Мы говорили негромко, но каждое слово в теплом, нагретом солнцем воздухе было отчетливо слышно. Лишь иногда налетавший ветерок относил голоса в сторону.
– А потом?
– Пойдешь по Баксану. Там встретишь людей.
– И все?
Я кивнул, выпуская дым. Эдик не видел моего кивка, но правильно истолковал мое молчание.
Он снова зашевелился наверху, и опять несколько камешков сорвалось
– Ничего не желаешь сказать напоследок?
Я пожал плечами.
– Тебе – нет.
– Это почему? – вдруг обидчиво заинтересовался Эдик.
– Не хочу.
Эдик помолчал.
– Как ты думаешь, сколько мне надо времени, чтобы выбраться отсюда?
– Не хочу тебя пугать, но вряд ли ты отсюда выйдешь. Ты просто заблудишься, это во-первых. Во-вторых, все консервы у меня.
На этот раз Эдик молчал долго.
Я, выбросив окурок, невольно засмотрелся на раскинувшийся подо мной пейзаж. Массивные холмы самой разнообразной раскраски, начиная от зеленой и заканчивая темно-коричневой, уходили к горизонту, постепенно теряя свою высоту. Над краем горизонта лежала прозрачная сиреневая дымка, а выше небо отдавало слепящей яркой голубизной. Внизу бесшумно серебрилась речка. В ушах стояла необычная, давно забытая тишина.
Я осторожно встал, проверил узел на груди и поясе и несильно дернул за свисавшую веревку.
– Ты держишь, Эдюша?
Я не стал задирать голову.
– Чтобы тебе было легче, обмотай реп-шнур вокруг уступа два раза.
Наверху послышалась возня, негромкое ругательство, веревка несколько раз дернулась и затихла. Я поправил рюкзак и начал подъем.
Костер освещал небритое, осунувшееся лицо сына олигарха. Его стильная прическа давно потеряла свой первоначальный вид, и свалявшиеся волосы были похожи на кусок грязной пакли. Лицо было измазано. Эдик сидел, сильно ссутулившись, и держал забинтованные руки между коленями. В темнеющем небе над нашими головами уже начали зажигаться звезды. Становилось прохладно. Я толкнул ногой старый, высохший ствол деревца. Над костром вспыхнули искры. Эдик даже не пошевелился.
– Что-то ты мне не нравишься, парень…
– Ты мне тоже.
– Да не об этом, чудак. Сейчас не об этом.
Я развязал рюкзак и вытащил фляжку. Встал и подошел к Эдику.
– Пей.
– Что это? – он даже не приподнял голову. Я не стал тратить времени на объяснения, а просто сунул фляжку ему в рот. Он глотнул два раза, глотнул хорошо, замер, посмотрел на меня дикими глазами и вскочил, согнувшись в судорожном приступе кашля.
– Кашей заешь! Быстро!
Эдик хватанул ложкой кашу из стоящего под ногами котелка и напихал себе полный рот.
Я закурил и стал ждать, пока молодой организм справится с некоторым количеством спирта, попавшим ему внутрь. Наконец Эдик откашлялся, шумно втянул в себя воздух и уселся.
– Что ты мне дал? – просипел он.
– Лекарство.
– Если бы я выпил больше, я бы умер. А ты говоришь – лекарство!
– Водой запей, если в горле дерет.
– Да вроде нормально… – прислушался к себе Эдик и вдруг улыбнулся. – В животе потеплело. Хорошо.
– Ну, вот видишь…
– Я слышал, что люди пьют спирт, но никогда не пробовал.