Все включено. Выбираешь ты

Янык Екатерина

– …дители погибли в автокатастрофе два года назад, мне тогда было всего 17, – донесся до них начавший терять связность голос Нилюфер. – А недавно я потеряла последнего родного мне человека, бабушку. Девочки, это так страшно – пустота в жизни. Старое разрушено, новое не построено. В Стамбуле живет моя тетка, но ей нет до меня никакого дела. Она мне чужая, как и я ей. Формально выполнила свой долг, после похорон бабушки выделила койку в своей лачуге, а через неделю спихнула меня Ахмету. Он-то тоже мне семисотая вода на киселе. «Тебе надо отвлечься, дорогая», – кряхтящее-дрожаще передразнила Нилюфер. – Тоже мне, добродетельная матрона.

Знаете, что мне нужно на самом деле, кулемы? Муж, который останется со мной, что бы ни случилось. Который вопреки всем культурным рамкам принесет мне обед в кровать, когда я буду больна.

– То есть тебе нужен кто-то, кому ты будешь дорога? Твое желание уже исполнилось, Нилюфер. Аллах послал тебе меня и Лизу. У тебя есть мы, а у нас – ты. Мы нужны друг другу, особенно здесь, на чужой земле.

– Что ты несешь, деревенская? У меня никого нет. Ни-ко-го. Я из последних сил пытаюсь найти опору. Понимаете теперь, почему меня так тянет к моему любимому? Он лишь взглянет на меня, и я снова верю в то, что счастье существует. Вспоминаю, зачем стоит жить.

Вторая рука Лизы нашла сочувствующее пристанище на плече Нилюфер. Туркменка, русская, турецкая казашка. Шанс на их встречу был один из миллиарда.

Плечо к плечу. Сердце к сердцу. Судьба к судьбе.

Шелест моря касался души. Свежесть ночи дарила покой. Темнота моря слилась с небесами в томном вальсе.

– Смотрите, девочки, мы на краю земли, – шепнула Лиза. – Кажется, будто есть только мы, Вселенная и мириады звезд. Хоть каждую секунду можно загадывать желание. Давайте вспомним о самой сильной мечте и запустим ее прямиком в небеса.

– Совсем ты спятила, косматая. Хотя с таким начальничком как у тебя это не сложно.

– Почему бы и не попробовать, – Сульгюн в зародыше погасила пламя раздора. – Мир гораздо интереснее, чем нам об этом позволяют знать, Нилюфер. Ты можешь взять ту свободу, которой делится с тобой Лиза. А можешь остаться жить в своем заколоченном условностями мирке.

– Здрасьте, баба Настя! Было бы все так плохо, как ты описываешь, нищенка, жила бы я сейчас в деревне, как еще недавно ты. У меня есть свобода и в первую очередь в выборе того, с кем пойду по жизни рука об руку. Я не ты, деревенская, и не вздумай равнять нас.

Напряженные пальцы Сульгюн сжали полосатую ткань матраса. Но голос не выдал ее обиды.

– Ты права, Нилюфер. У нас разные национальности, разное воспитание, разный опыт. Спасибо маме, мне она привила вежливость и деликатность. Но желания у нас с тобой одинаковые, поверь. Все женщины в любой точке планеты в глубине души мечтают об одном и том же.

– Еще одна кулема развела философию. Ладно, будь по-вашему, сделаю, как вы хотите, хотя мои желания и без глупых запусков в небеса исполнятся. Что делать надо?

Девушки зажмурились, вспоминая мечту. В их вновь открывшихся глазах поселилась радуга. Одна на троих.

– Ну смотрите, кулемы, если завтра любимый не подарит мне кольцо, я вас обеих за волосы оттаскаю, – в суровости Нилюфер затаились новорожденные подснежники.

– Ты можешь лишь попросить Аллаха, а последнее слово остается за ним, – Сульгюн вновь наполнила стаканы багряной жидкостью. – Он обязательно подведет тебя к имаму, но кто оттуда обернется на тебя влюбленными глазами – известно лишь ему.

– Ты на что намекаешь, деревенская?

– На то, что все будет в свое время. Сейчас самое время выпить. За то, чтобы мы как можно чаще

любовались звездами улыбающимися глазами.

– Еще не хватало за звезды пить.

– Не за звезды, дуреха. За счастье.

Глоток за глотком, девушки расслаблялись все сильнее. Оставляли в вине усталость и претензии к неслучившимся радостям. Лишь Сульгюн, за годы замужества привыкшая к муштре и стальной самодисциплине, не утратила нить беседы.

– В Турцию работать приезжают те, кто бежит от чего-то. Я, например, – от позора и голодной смерти своих малышей. Ниля – от одиночества. А ты, Лиза? От чего бежишь ты?

– Я? – Лиза помолчала, формулируя внятный ответ на никогда не интересовавший ее с такого ракурса вопрос. – Я ни от чего, я – к чему. В прошлом году я приехала сюда из любопытства, в университете предложили летнее оплачиваемое приключение. А вернулась, потому что Кемер стал моим воздухом. Здесь же нет завтра, есть только беспечное сегодня. Все торопятся жить, любить, смеяться, зарабатывать. Здесь чувства фальшивы, но максимально интенсивны. Шесть месяцев буйного веселья – и жизнь замирает, чтобы через полгода грянуть вновь со свежими силами. Здесь я другая. Живая, счастливая. Такой я себя не знала, но эта версия мне чертовски симпатична.

– Хочешь, я расскажу, почему ты здесь на самом деле, Лиза? – Сульгюн прикрыла глаза. – Твоя жизнь была стандартом. Садик, школа, университет. На очереди – работа, замужество, дети, смерть. Однажды ты захотела вырваться из навязанной системы, вдохнуть полной грудью. Узнать, какая ты без паранджи 22 условностей. Найти свой интерес и вдохновение к жизни. Эта потребность и привела тебя в Кемер, и заставила вернуться сюда снова. Ты прожила что-то в прошлом году здесь, и та история до сих пор держит тебя в тисках страха. Ты вернулась, чтобы стать свободной. Права я?

22

Женская одежда, соответствующая нормам шариата. Она закрывает все тело и волосы женщины. Непокрытыми можно оставить лишь лицо, кисти рук и ноги ниже щиколоток.

Лиза замерла, вставляя услышанные части в пазл своей жизни.

– Ты непростая, – наконец вымолвила Лиза. – Психолог?

– Бабушка научила, – впервые с момента знакомства подруги увидели улыбку Сульгюн. Робкую, словно едва распустившийся одуванчик. – Ее – ее бабушка. Эта способность передается у нас через поколение.

– Здрасьте, баба Настя! – взвилась Нилюфер. – Так ты, деревенская, значит, ясновидящая? А в трезвом состоянии ты тоже предсказывать умеешь?

– Умею.

– Ну-ка, ну-ка, когда любимый мне предложит руку и сердце?

Вместо ответа Сульгюн разлила по стаканам остатки вина. Девушки допили его молча, любуясь паутиной звезд улыбающимся взглядом. Открывшись навстречу друг другу, их души слились в одно, чтобы, растворившись в безмолвном танце, снова стать тремя, но уже объединенными невидимой нитью самостоятельными единицами. Права Сульгюн, вечер стал особенным.

– Не поняла, я замуж-то выйду? – суровый окрик вызвал у девушек приступ хохота. Ох уж эта Нилюфер!

– Конечно, – сделав большой заключительный глоток, Сульгюн смяла податливый пластик стакана, заботливо спрятала искореженные останки в пакет. – Причем до конца этого года. У вас будет общий бизнес.