Все впереди
Шрифт:
Де Марко сказал:
— Мы знаем от мистера Нелсона, что ваш муж всегда носил золотой «роллекс» и у него был бумажник. Эти предметы не были найдены, как мы уже вчера информировали мистера Нелсона. Но было что-нибудь еще в машине? Какой-нибудь багаж?
— Наши дубленки, моя и Эндрю. Немного мелочей, одежда и пара сапог для верховой езды, упакованные в чемодан. Ничего слишком ценного, насколько я знаю.
— Эти вещи не были найдены в машине. Она была пуста, — напомнил мне Де Марко и продолжал: — Осмотр машины будет закончен завтра, так что на следующий
Я не ответила. Я не хотела брать эту машину. Я больше никогда не хотела ее видеть.
Джонсон поднялся.
— Я вернусь через минуту, — бросил он Де Марко и пошел к двери. Когда он открыл ее и вышел из кабинета, шум двадцать пятого полицейского участка проник в кабинет.
Детектив Де Марко продолжил:
— Мне надо задать вам еще несколько вопросов, миссис Кесуик.
— Да.
— Оставив в стороне возможность попытки угона автомобиля, можете ли вы представить какую-нибудь причину, по которой кто-то хотел бы убить вашего мужа? Почему кто-то мог желать его смерти?
Я отрицательно замотала головой.
— У него были враги?
— Нет, конечно, не было, — сказала я.
— Были ли у него плохие отношения с кем-нибудь в его профессиональной сфере?
— Нет.
Де Марко покашлял.
— Были ли у него подружки, миссис Кесуик?
— Что?
— Мог ли ваш муж иметь связи с другими женщинами? Я понимаю, что вы об этом могли бы и не знать, но была ли такая возможность?
— Нет, не было, детектив Де Марко. Нет, у него не было подружек. У нас был очень счастливый брак, сказала я тихим холодным голосом, и снова мне захотелось разрыдаться.
Я была возмущена тем, что должна приехать в этот полицейский участок, а не давать показания им у себя дома. Но вчера вечером Дэвид сказал мне, что я должна пойти, что это просто полицейская процедура.
Спустя некоторое время Де Марко проводил меня в коридор, где на скамейке, дожидаясь меня, сидела Сэра. Попрощавшись с Де Марко, который сказал, что будет информировать меня о продвижении расследования, я поспешила вслед за Сэрой, которая схватила меня за руку и потащила прочь из участка.
Очутившись в машине, которая ждала нас на улице, она попросила водителя отвезти нас на перекресток Парк-авеню и Семьдесят Четвертой улицы, где жила моя мама. С воскресного вечера я жила у мамы с Дэвидом, мама не хотела, чтобы я оставалась одна. Во всяком случае, ее квартира, в которую переехал Дэвид после их свадьбы, была и моим домом до моего замужества с Эндрю. Я в ней выросла.
Я откинулась на спинку сиденья, чувствуя себя слабой и изнуренной. Со дня убийства я пыталась взять себя в руки, но большей частью чувствовала себя так, будто разваливаюсь на части. Я не должна была этого допустить — пока не закончатся похороны.
Сэра держала меня за руку и время от времени поглядывала с беспокойством, но молчала, пока машина ехала вдоль Центрального парка.
В
— Полиция говорит, что это может быть попытка угона машины.
— Что? — Она с удивлением посмотрела на меня. — Что это такое?
— По-видимому, угон машины — это новый вид преступления, который стал распространяться в последнее время. Воры нападают на машину, либо припаркованную, либо остановившуюся на красный свет, обычно под угрозой применения оружия, и когда они заставят пассажиров выйти, они крадут машину.
— Боже правый! — Сэра снова на меня посмотрела.
— Джонсон и Де Марко думают, что на машину Эндрю напали таким же образом, но воры были чем-то напуганы, — продолжала я пересказывать то, что мне стало известно от детективов.
— Никто больше не защищен, — сказала она спокойно, когда я закончила, и мне показалось, что она вздрогнула.
22
Первый, кого я увидела, войдя в квартиру мамы, был мой отец.
Должно быть, он услышал, как я поворачиваю ключ в замке, потому что он вышел из маленькой библиотеки. Тревога и боль отражались на его лице, вокруг рта залегли глубокие складки, глаза были воспалены — видимо, от утомления.
— Здравствуйте, дядя Эдвард, — сказала Сэра и исчезла в направлении кухни, прежде чем он смог ответить, тактично оставив нас вдвоем.
— Мэл! — воскликнул отец, поспешив ко мне через прихожую. Но в его голосе не было радости при виде меня, а только тоска.
— Ох, папа! — воскликнула я и побежала к нему. Я бросилась ему в объятия и крепко к нему прижалась. — Ох, папа, я не могу этого вынести. Я не могу. Я не могу жить без Эндрю, без Лиссы и без Джейми. Я должна быть вместе с ними. Тогда меня тоже убили бы, и мы все были бы вместе.
Выпалив это, я разрыдалась у него на груди.
Он гладил меня по голове, пытаясь успокоить. Но я была безутешна. Он молча обнимал меня некоторое время, затем произнес:
— Когда Диана дозвонилась мне, я не мог поверить. Это невероятно… что такое могло случиться с Эндрю и близнецами…
Он замолчал, не в силах продолжать, его голос дрогнул; слезы душили его, и мы стояли так посреди прихожей, плача и вцепившись друг в друга.
Через короткое время нам обоим удалось овладеть собой, и мы отодвинулись друг от друга.
Отец вытащил свой носовой платок и вытер мне глаза, нежно, как он делал, когда я была ребенком. Затем он вытер глаза себе и высморкался.
Он помог мне снять черное шерстяное платье, повесил его в гардероб, затем, обняв меня за плечи, прошел со мной в библиотеку.
Глядя на него снизу вверх, я сказала:
— Где Диана? Я думала, вы вместе прилетели из Лондона.
— Да, вместе. Она в спальне матери, приводит себя в порядок. Как только она вошла и увидела твою мать, она начала плакать. Мама тоже, конечно. Очень трудно осознать, что больше уже нет Эндрю и внуков… — Его громкий, звучный голос задрожал, и я увидела, что слезы опять заблестели в его глазах.