Все впереди
Шрифт:
В конце концов, какое это сейчас имеет значение? Мне не понадобятся деньги, я собираюсь умереть.
Моя мама продаст квартиру в Нью-Йорке и этот дом, заплатит по двум закладным и, если останутся деньги, сможет заплатить какие-нибудь долги. Все будет аккуратно и прилично, именно так, как я хочу.
Несколько дней тому назад я составила завещание и определила мою последнюю волю в присутствии местного юриста в Нью-Милфорде, а не в юридической фирме в Манхеттене, которая ведет дела моей матери. Если бы она узнала, это вызвало бы у нее панику.
Исполнителями я назначила ее
Я любила Сэру. Она была моим самым дорогим и самым близким другом, сестрой, которой у меня никогда не было. Я очень хорошо себе представляла, как она будет расстроена и как ей меня будет не хватать. Но я не могла продолжать жить без своей семьи.
Дверь кабинета внезапно открылась, и Эрик заглянул в комнату.
— Привет, Мэл, как ваши дела?
— У меня все хорошо, — ответила я, без особого успеха пытаясь изобразить улыбку. — А у вас?
Он сделал гримасу, покачал головой.
— Дела идут не слишком-то хорошо на стройдворе. Боссу пришлось уволить двух парней на этой неделе. Но пока ничего. Меня это не затронуло.
— Я рада, что у вас все в порядке, Эрик. Нора наверху: я слышала несколько минут назад ее шаги над головой.
Он улыбнулся:
— Я скоро ее увижу. Но сначала схожу в подвал и принесу несколько полешек, а затем взгляну на третий обогреватель в конюшне. Анна сказала Норе, что он последние несколько дней не греет. Надо содержать лошадей в тепле.
— Вы так и делаете; спасибо вам, Эрик, я это ценю.
— Это меня не затрудняет, Мэл. Только скажите, что надо еще поправить или отремонтировать. Топка не слишком хорошо работает снова, не так ли?
— По-моему, она работает хорошо, спасибо.
— Я снова загляну к вам перед уходом. — Он улыбнулся и вышел.
Эрик Мэттью был добрый человек. С тех пор как я постоянно поселилась в «Индейских лужайках», он изо всех сил старался справиться с теми делами, которые делал Эндрю и которые были слишком тяжелы для меня и Норы. Подобно своей жене и Анне, он тяжело переживал случившееся и хотя старался выглядеть веселым, когда заглядывал, чтобы поздороваться со мной, я могла видеть в его глазах боль утраты.
Наконец Нора и Эрик уехали — она в своем полуразвалившемся старом «шейзи», а он в пикапе, и я смогла облегченно вздохнуть.
Наконец я была одна.
Заперев двери, я взбежала наверх и подошла к шкафу в спальне, где я хранила свои майки и свитеры. Верхний ящик был глубоким, и в нем на дне я спрятала четыре коробки.
Вынув их одну за другой, я осторожно перенесла их в гостиную, примыкающую к спальне, и положила на диван.
Вначале я открыла коробку с наклейкой от ветеринарного врача и вынула из нее маленькую металлическую банку кремового цвета. Затем я открыла
Они были здесь — все, что осталось от моей семьи. Четыре урны с пеплом.
Слезы хлынули у меня из глаз, но я пересилила их, дотянулась до платка и высморкалась.
Немедленно овладев собой, я взяла две урны, содержащие прах Джейми и Лиссы, и отнесла их во встроенный шкаф. Я поставила их на полку сейфа, затем вернулась в гостиную и принесла прах Эндрю. Последним я перенесла прах Трикси.
Поставив их всех рядом, я закрыла дверь, заперла ее и положила ключ в карман.
— Теперь вы в безопасности, в полной безопасности. Никто и ничто не сможет вас больше потревожить, — сказала я вслух, разговаривая с моей семьей, как я часто делала в эти дни. — Скоро я буду с вами. Мы будем вместе навсегда.
На следующее утро я звонила по телефону.
Я поговорила с Дианой в Лондоне, с матерью и Сэрой, которые были обе в Нью-Йорке, и, наконец, позвонила отцу, который находился в Калифорнии, куда он приехал на лекции в Калифорнийском университете в Лос-Лнджелесе.
Я со всеми добродушно поболтала, стараясь, чтобы мой голос звучал весело, и всем им сообщила, что я чувствую себя гораздо лучше.
Я думаю, они мне поверили. Когда я хочу, я могу быть очень убедительной.
После полудня я написала прощальные письма всем четверым. Написала пятое письмо Дэвиду Нелсону, где я благодарила его за то, что он для меня сделал, прося его заботиться о моей матери, ухаживать за ней. Я также оставила ему инструкции о наших урнах с прахом. Запечатав конверты и надписав каждый из них, я положила их в ящик стола рядом с моей чековой книжкой.
Сегодня вечером я убью себя. Мое тело будет обнаружено завтра утром. И вскоре после этого найдут и письма.
Я лежала на диване в моей гостиной наверху, потягивала водку и слушала Марию Каллас, исполняющую арию Тоски. Это была одна из любимых опер Эндрю.
Зимнее солнце давно покинуло бледное холодное небо, и свет стремительно сменялся темнотой. Скоро наступят сумерки.
У меня вырвался глубокий вздох.
Вскоре моя жизнь будет окончена.
Я покину этот бренный мир, я буду свободна и перейду на другой уровень, где они меня ждут. Наконец закончатся все мои страдания. Мы все успокоимся.
В приглушенном свете комнаты я могла видеть лицо Эндрю, смотрящее на меня с портрета, который я написала. Затем я перевела взгляд на портреты близнецов, Джейми и Лиссы. Какими прекрасными они выглядели, мои маленькие боттичеллиевские ангелы. Я снова улыбнулась. Это были два моих маленьких чуда.
Дотянувшись до стакана, я глотнула еще водки, закрыла глаза и поплыла под звуки музыки.
Когда эта сторона пластинки закончится, я покончу со своей жизнью.
— Мэл, Мэл! Где ты?
Я резко села, уронив стакан с водкой, который держала в руке, испуганная до безумия.