Все впереди

Белов Василий Иванович

— Славик, миленький, ты не откроешь, там кто-то звонит! — послышалось из ванной, но Зуев уже катился в прихожую. Для того чтобы повернуть рычажок замка, приходилось ставить коляску боком, после чего надо было откатываться, чтобы дверь открылась.

— Можно? — спросил Михаил Георгиевич, вытирая вспотевший лоб и уши.

— Тра-таа, тэ-тэ-тэ, тэ-тэ-тэ, тэт-тэ, тэт-тэ, тэ! — Зуев пропел туш, дирижируя сам себе. — Давненько я не играл с тобой в шашки. Входи, входи!

— Славик, кто там? — Наталья с закутанной в полотенце головой, в новом халате,

вышла из ванной. — А, попался, который кусался!

— С легким паром? — игриво спросил Михаил Георгиевич.

— С легким, с легким, — пробасила Наталья. — Идите в комнату, сейчас поставлю чайник.

…Бриш провел у Зуевых более двух часов. Мало того, покинув Люберцы, он, не долго раздумывая, в тот же вечер проехал немалый путь «в сторону сельского хозяйства», как выразилась Наталья о местопребывании Димы Медведева.

Действительно, в такую сторону Бриш ехал впервые.

Маруся постучала в дверь медведевской комнаты:

— Митя, а тебя спрашивает какой-то профессор. В дом не идет, я звала. Такой высокий, як журавель. Нет, ты не подумай, я очень гарно звала!

Медведев глянул в окно и крякнул от неожиданности. За калиткой стоял Бриш, барабанил пальцами по «дипломату». «Интересно, сам назвался профессором или это фантазия Маруси, — подумал Медведев. — Что ж…»

Нужно было выходить на крыльцо, спускаться по трем ступенькам, идти по травяной тропке. Любое поведение при такой встрече, как считал Медведев, будет фальшивым, поэтому решил использовать дурашливую фамильярность и распахнул калитку:

— Здравия желаю, господин профессор!

Медведев не колебался в том, подавать или не подавать руку. Он даже не приблизился. Но у гостя был такой виноватый, такой жалкий вид, что приходилось опять придумывать, что делать и что говорить.

Калитка была открыта, но Бриш все еще стоял на той стороне.

— Нам надо потолковать, — сказал он, глядя в медведевскую бороду. — Ты не находишь?

«Может, надо, а может, и нет, — подумал Медведев, разглядывая его. — Я, во всяком случае, говорить с тобой не имею никакого желания. Да-с, ни малейшего. А идущий, так сказать, впереди нисколько не постарел. Правда, наметилась лысина и брюшко. Остальное вполне по-старому…»

Михаил Георгиевич продолжал:

— Я звонил, но получилось не очень удобно, поэтому и решил нагрянуть незваным гостем. Ты, надеюсь, поддерживаешь перемирие?

Медведев слушал. Ему захотелось прервать это нудное многословие и перед носом гостя захлопнуть калитку. Вместо этого он спросил с усмешкой:

— Мы что, в состоянии войны?

— Я думаю, да, — обрадовался Бриш.

— Тогда прошу! — Медведев еще раз торжественно распахнул калитку. Он хотел добавить: «К моему шалашу», — но раздумал. Ведь сарайка и впрямь была почти шалашом. Михаил Георгиевич поместился на табуретке, ноги пришлось просовывать под кровать. Ни выключать радиорепродуктор, ни закрывать дверь, ни предлагать чаю, ни садиться Медведев не стал.

Он ждал.

«И солнце утром не вставало б, когда бы не было меня», — оглушительно пропело радио.

— Какая самонадеянность! — Медведев выдернул вилку.

— Не самонадеянность, а самодеятельность, — поправил Бриш. — Ты куришь?

— Нет.

— А как насчет этого? — Бриш щелкнул себе по шее.

— Тоже нет. Ты разочарован?

— Да ну, что ты… Просто думал, что десять лет — это… в общем, я бы, наверно, там и пил, и курил.

— Во-первых, не десять, а шесть, — злясь на себя, заговорил Медведев. — Во-вторых, там далеко не все курят и чифирят…

— А в-третьих? Я вижу, ты хочешь что-то добавить.

— В-третьих… Дорогой мой! Если б это случилось с тобой, тебя бросилась бы спасать целая армия защитников. Пол-Москвы бы встало стеной! И ты бы отделался всего лишь легким испугом.

— Со мной никогда ничего подобного не случится, — убежденно сказал Михаил Георгиевич.

— Ты уверен?

— Я никогда в ходе работ не менял принципиальные схемы. Тем более не общался с паяльником. И если б этот дурак не брался за паяльник… если б он включил хотя бы осциллограф… Не говоря о системе регистрации…

— Грузь был умнее тебя! И если ты еще раз… Слушай, а зачем ты приехал? Что ты хочешь?

— Извини, извини, дай мне закончить, — говорил Бриш, как бы для обороны выставляя ладони. — Если б он не полез в схему, все было бы… Кстати, ты знаешь, что работа по твоему проекту велась все это время? Она и сейчас ведется. Но я предлагаю тебе другой институт.

— Лаборантом? — усмехнулся Медведев.

— Почему же? Младшим научным сотрудником можно хоть завтра. Есть полная договоренность. На периферии прекрасные коллективы…

— Ба! — Медведев шлепнул себя по лбу. — Какой я стал тугодум. Это же почетная ссылка! Но, дорогой мой, меня и так тошнит от вашей науки. А от науки по договоренности меня рвет!

— Адмирала Нельсона тоже рвало, он же выигрывал лучшие морские сражения. Представь себе, матрос приносил ему на мостик специальную шайку.

— Ясно. Значит, ты устраиваешь меня на работу в Сибири… Ах, боже мой, что станет говорить княгиня Аля Федосеева! — воскликнул Медведев. — Может, еще и жениться подсобишь?

— А почему бы тебе не жениться?

— Пошел вон.

— Что?

— Я сказал, чтобы ты убирался! Драл когти, как говорят блатные, — пытаясь сдержать ярость, произнес Медведев. — И чем скорее, тем лучше…

Бриш взял «дипломат» и встал:

— Конечно, я не знаком с блатным лексиконом. Не посвящен. Но вот что я тебе скажу. Вернее, посоветую. Оставь в покое мою семью! Дети не виноваты.

— Твою семью? В этой семье никого не было твоего. Ты слышишь? Никого! Ты просто всех присвоил. Иными словами, украл. Ты не согласен с этой терминологией? Хорошо, еемы не будем касаться. Она женщина. Но мои дети никогда не станут твоими детьми! Заруби эту истину у себя на носу! Никогда!