Все впереди
Шрифт:
— Именно потому он и не женится. Такие, как он, никогда не повторяются.
Сестра уже не слушала, говорила свое. Некоторые подробности Иванов воспринимал с выпученными глазами.
Медведев ходил с дочкой в Большой театр и встретил там Михаила Георгиевича под ручку с Любой. После спектакля они будто бы разменяли дам, вернее, Люба попросила мужа отвезти дочку домой, сама же пошла провожать Медведева, а Михаил Георгиевич при этом будто бы спросил: «Уже поздно, у тебя есть на такси?»
— Нет, он сказал
Смех и сама тема разговора были неприятны Иванову, поэтому входной звонок прозвучал очень кстати. Нарколог покашлял многозначительно:
— Вот. Спросите у него сами, что, кто и кому сказал. Это наверняка он. Легок на помине…
Жена и сестра Иванова открыли дверь.
— Дорогие мои! — театрально, но вполне искренне возгласил Медведев и по-медвежьи, с поднятыми руками, пошел на дам. — Как я рад… Братцы, привет… Как? Иванов пьет шампанское? Разве ты еще не объявил голодовку во имя сухого закона?
— У меня была уже голодовка, — сказал Иванов, пожимая твердую медведевскую ладонь. — По твоей милости, но я ее не выдержал, слопал целых три чебурека. Ты почему опоздал?
Лицо Медведева мигом переменилось. Он прикусил, как всегда, губу, оглядел застолье, каждого в отдельности:
— Ты помнишь того парня? Виктор который. Мы вместе монтируем нашу сушилку. Вернее, монтировали..
— Он мне сказал, что строит установку для производства тяжелой воды…
— Его увезли сегодня на «скорой помощи», а сдали почему-то в милицию.
— Пил? — спросил Иванов.
— Нет. Впрочем, не знаю. Не выходил на работу, вел себя непонятно… Он стал таким после этого самого смерча.
— Налейте же человеку! И штрафную, — возмутился Зуев. — Пусть расскажет по-человечески.
— А что рассказывать? Директор послал его на грузовике в Ивановскую область. Уехал рано утром и… не вернулся. Ни он, ни шофер. Наутро запросили Иваново, а там такое творится, что… Привезли их только на третий день. Оба в бинтах. У шофера нога сломана. Виктор был цел, но весь в синяках. Рассказывает, что у них на глазах груженую машину какая-то сила легонечко подняла с дороги. Метров эдак на пять вверх, скрутила ее, как белье при выжимке скручивают, и обронила. Их тоже подняло. Виктор выкарабкался из обломков и давай шофера вытаскивать. Машину вместе с ними опять кувырком. Тут он отключился..
— А дальше?
— Дальше он ничего не рассказывает. Шофер говорит, что видел, как в воздухе летели голые трупы. Людей будто бы рвало на части. Дома, крыши, машины летели вместе с покойниками.
После зловещей и долгой паузы Иванов спросил:
— Он что, лежал все эти дни?
— Лежит, если уложишь. Сидит, если усадишь. И молчит. Как будто вспоминает что-то. Может, он действительно вспоминает?
— Какой ужас, —
— В мире есть вещи, которые надо немедленно забывать! — жестко сказал Иванов. — Иначе человеку нечего тут делать.
— Что ж… — Медведев поднял бокал с рислингом. — Выпьем в честь… забывчивости. Или за ликвидацию последствий? Валя, я бы не отказался от парочки чебуреков. Хоть это и не русское блюдо.
— Пока ты не расскажешь об одном деле, ты ничего не получишь, — сказал Иванов. — Валя и Света, бегите ближе. Мы узнаем, что сказал Бриш, когда Люба пошла провожать Медведева!
— Что ты мелешь, дурак? — разозлилась сестра нарколога.
— Он совсем пьян! — хором воскликнули обе покрасневшие женщины. Они набросились на Иванова чуть ли не с кулаками…
— Дамочки! Тише. — Зуев, едва сдерживая смех, звенел вилкой о свой пустой хрустальный бокал. Иванов по-дурацки втягивал голову в плечи. Медведев хохотал от всей души:
— А чего ж не сказать? Скажу.
— Я ничего не хочу слушать! — сказала Валя и выбежала. За ней так же демонстративно последовала Светлана.
— Ну вот, — удрученно сказал Иванов.
— Издержки эмансипации, — добавил Зуев.
— Жена да убоится мужа? Так? — послышалось из коридора.
Медведев крякнул и пошел успокаивать дам. Он не скоро привел их обратно.
— Они говорят, что вы домостроевцы.
Зуев возражал:
— Я, например, строю модели, а не дома.
— Значит, ты судостроевец? — Медведев подал Вале пустую тарелку. — Валя, салат королевский…
— Это не наша заслуга, — сказала Светлана. — Это Наталья.
— А где Наталья? — спохватился Медведев.
— Она по-прежнему тебя боится, — сказал Зуев. — Когда ты приезжаешь, она прячется в сарайку.
Небольшая стычка, спровоцированная наркологом, еще больше сплотила дружескую компанию. Еды не хватило. Светлане пришлось жарить яичницу с колбасой, делать новый салат. Одновременно она рассказала, как сидела вчера в президиуме собрания:
— Я просто не знала, куда глядеть! Будто на выставке.
— Слушай, а кто придумал президиум? — спросил Иванов Медведева. — Якобинцы, что ли?
— Не знаю, братец. Знаю, что это гениальное изобретение. Все нобелевские лауреаты не стоят мизинца этого изобретателя. Наверное, это был не простой смертный…
Разговор зашел о притворстве, об игре и неискренности. Иванов обозвал артистами женщин, а Медведев доказывал, что притворщиков больше среди мужчин, что работа, особенно руководящая, — это та же сцена.
— Все придумано. Не зря говорят про артистов: «Он живет на сцене».
— Значит, и все человечество — это театральный ансамбль, — сказал нарколог, — только живет не на сцене, а на земле. Оно играет, а бог то ли зритель, то ли главреж. Иначе зачем столько войн и религий?