Всё впервые
Шрифт:
– У меня тётя тоже так жила лет десять. Она красивая, муж – пьяница тоже ревновал, частенько её бил, она с дочкой даже к нам приезжала несколько раз жить, пряталась от него. Ушла от него, и теперь живёт спокойно.
– Ладно, давай угля подкинем на ночь, а то утром совсем холодно будет.
Утром, действительно, было холодно. Умылись, можно сказать, символически, плеснув пару пригоршней воды на лицо. Пожарили яичницу с салом. Сели за стол
– Давай допьем, чего оставлять, – Мишка достал припрятанную на всякий случай бутылку.
– Давай, тут как раз по сто грамм выйдет
Только они выпили – хлопнула входная дверь
На пороге стояла мать. Красивая, слегка
Шли молча, Мишка чувствовал предстоящий вечером тяжёлый разговор с матерью. Витька же потрясло отчаяние Мишкиной матери. Женщина так выругалась! Он первый раз услышал такое от женщины. Вот и его мать, наверное также переживает, только не матерится.
Вот такая филология!
«К нам в Бутырскую тюрьму
залетели гуленьки.
Залететь-то залетели,
а отсюда ху… ки!»
Ну, Витёк-то залетел ненадолго, и был твердо уверен, как и все остальные советские люди, в своем «завтрашнем дне», в светлом будущем, которое наступит ровно через десять суток. Пять он уже отсидел. В тюрьме вместе с подследственными он оказался, то ли потому, что у дознавателя сначала было желание предъявить ему 206 ст. УК РСФСР, то ли в КПЗ места свободного не нашлось. Но, слава богу, кончилось все административкой. Да-да, вы правильно поняли, было это давно. Было это в те времена, когда ещё был жив СССР, а в нем помещалась и РСФСР, и все её четырнадцать разномастных, как от разных отцов, сестер. И у каждой свой УК, списанный, как и все остальные законы с УК старшей сестры. Если бы вы знали, как это здорово, знать наперед своё будущее, даже сидя в камере. Тем более радостно, что основания у милиции были, могли за «бакланку» и срок дать. Уже через три дня и еда стала казаться сносной – до этого он пил только чай с хлебом – и интерес к окружающим людям появился.
К тем бедным сидельцам, которые продолжали мучиться неопределенностью своего положения. Некоторые из них замыкались в себе, и целыми днями лежали на нарах и курили. Другие, наоборот, искали новых собеседников, точнее слушателей, и возбужденно рассказывали им, уже надоевшую всем, свою историю. До этого Витёк не встречал таких людей, а может просто не обращал на них внимание. Запомнился старик-инвалид. Всю жизнь, начиная с шестнадцати лет, он провел по лагерям и вокзалам. В лагере он стал инвалидом, остался без ноги. Подбирали его периодически за бродяжничество, это 209 ст. того же УК. Чаще всего не сажали, а просто отвозили километров за пятьдесят, а то и сто от своего города, чтобы глаза не мозолил на подопечной территории. Запомнился Володя, моряк торгового флота, подозреваемый в убийстве своей жены, который отрывками, но часто рассказывал ему о своей жизни: как после службы на флоте стал моряком торгового флота, как долго не женился, насмотревшись на портовых проституток, как поехал в отпуск
Оставалось три дня. Появился новый человек. На фоне бродяг и несчастных воришек он выделялся своей интеллигентностью. И речь, и особенно, очки в тонкой золотого цвета оправе с затемненными стеклами, ясно говорили, что человек он не простой. На прогулке они познакомились.
– Меня зовут Аркадий Михайлович, в шахматы играешь?
– Плохо, только правила знаю. Лет до десяти играл, начинал книги по шахматам читать. А потом интерес пропал.
– К одному пропал, значит, к чему-то другому появился?
– Да, так, то одно – то другое. В секции разные ходил, авиамодели делал, турпоходы очень нравились Затем в спортивные секции подался, сначала волейбол, потом немного бокс. Волейбол после 8-го класса бросил – рост маленький. Пошел на бокс, народу записалось много, так тренер провел отбор. После 2-х месячной общефизической подготовки, тех, кто выдержал тренировки, поставил против разрядников. Этот парень, старше и сильнее меня, и отбил желание ходить на бокс напрочь.
– На хулигана ты вроде не похож. Как же здесь оказался?
– В ресторане обозвал буфетчицу «сукой».
– А зачем? Она может и сука, а зачем вслух?
– Как-то разошелся в ресторане с друзьями, разгулялся. То один одноклассник подойдет, то другой подсядет. Водки уже достаточно выпил, решил пива заказать. Официантка сказала, что пива нет, кончилось. А из буфета то один, то другой! Да несут не по бутылочке, а сетками и портфелями! Ну, я и возмутился.
– Неужели только за одно слово и пятнадцать суток?
– Да, я потом узнал, что один из её клиентов, который пиво брал, капитан милиции, вдобавок он её дрючит! Он и позвонил в милицию, и все организовал.
– Да, совпадение, конечно, трагическое. Не повезло тебе.
– Да я ещё и сам усугубил. Начал на других кричать, мол, что вы всё молчите, всё терпите, и стихи орал – «А вы на земле проживете, как черви земные живут …!»
Вот они и подписали протокол, что всех оскорблял, червяками обзывал.
– Ну, а с учебой как?
– Да, все нормально. Троек нет.
– В институт будешь поступать?
– А какой смысл? Сейчас рабочие больше инженеров получают. Я после девятого класса работать пошел, на автобазу. Отец помог устроиться. Научусь машины ремонтировать, буду калымить, и себе машину куплю.
– Ты, знаешь, Витёк, не всё зарплатой решается. Вот мне тридцать два года, у меня квартира и «Волга», двадцать первая. А ведь я детдомовский! Ты парень неглупый, но без «царя в голове». Надо к жизни внимательнее относиться, смотреть, что людям нужно. Вот идешь по улице, увидел болтик – подбери. Гаечку увидел – тоже возьми. Вот так я на машину и собрал. Да, и вообще люди без высшего образования подобны слепым, те ничего не видят, а эти ничего не понимают.
Витёк не понял, как подбирая винтики и гаечки, можно набрать на машину. Выспрашивать он не любил. Но слова запомнил. И про отношение к жизни, и про образование. В последний день Аркадий Михайлович написал свой адрес, телефон и должность: кандидат филологических наук, доцент кафедры лингвистики.