Все женщины - химеры
Шрифт:
– Это только мне не хочется попадать в руки палачей Антриаса?
Фицрой посерьезнел, помог Рундельштотту сесть на коня, поспешно вскочил на своего и взял в руки повод.
– Ну, чего стоим?
Через несколько часов скачки то галопом, то рысью в лесу ощутимо стемнело, хотя до ночи еще далековато. Я с тоской думал, что ночь ни при чем, это солнца дурь творят в небе, как народ только и привык, тут астрономы с ума бы посходили.
Хотя, мелькнула здравая мысль, в сумасшедшем мире и астрономы
Несколько часов двигались темными тропами, а потом в самом деле настала ночь, сперва светлая, потом надвинулись тучи, под конскими копытами то можно рассмотреть каждую травинку, то снова хоть глаза выколи…
Я воровато взглянул наверх, меня не снабдили картами, когда прятаться от зеленой луны, а сам никак не привыкну к этой страшной красоте, какой-то из меня эстет пугливый, вон даже Рундельштотт не обращает внимания, настоящий ученый, что роет от забора и до обеда строго в одном направлении.
Фицрой покосился на меня в некотором ожидании.
– Чего-то ждешь?
Я буркнул:
– Да все не могу привыкнуть. Почему у луны так меняется цвет?
– Всегда так было, - ответил он.
– Ты чего?
– Да это ясно, - ответил я, - что всегда, хотя на самом деле не всегда, но в данном случае не важно. Но… почему? При наложении света двух лун должен быть совсем другой оттенок!…
Он пожал плечами.
– А нам не все равно? Может быть, есть и четверная луна. Невидимая!… Вот и путает тебе все карты, мудрец ты наш.
Я задумался.
– А что… вполне возможно…
Он изумился.
– Ты чего? Это я так брякнул! Не всерьез.
– Устами младенца Фицроя, - пробормотал я, - может глаголить седобородая истина. Луна, невидимая для человеческих глаз, а видимая, скажем, муравьям, жукам и бабочкам, что различают инфракрасный и ультрафиолетовый цвета… Вот так и луна может в ультрафиолете… гм…
– Ничего не понял, - заверил он, - но, по твоим словам, нам эту ночь в лесу не пережить?
– Переживем, - заверил я, но сам не чувствовал в своем голосе уверенности.
– Что, опять могильник увидел?
– Нет, - крикнул он, - но вот там замок… Не слишком уж, но одну ночь продержимся.
– Замок нам не захватить…
– А мы зайчиками!
Я привстал в стременах, выискивая взглядом замок. Скал и невысоких гор в этой части королевства намного больше, чем в равнинных Нижних Долинах, потому подсознательно ждал, что замок окажется расположенным на скале, на которую дорога ведет только с одной стороны, это напрашивается само собой, и когда лес отодвинулся и начала открываться широкая долина, я сказал себе молча, что уже разбираюсь в местных делах.
Замок
Такую крепость можно было даже не ограждать стеной, но когда камня в избытке, то ее все-таки воздвигли, хотя только с одной стороны, а с трех других стены замка нависают над бездной. И до этой бездны падать и падать…
– Попробуем, - ответил я с неуверенностью, - лишь бы там не оказалось еще страшнее, чем в лесу.
Он изумился:
– Что тебя в замках может пугнуть? Привидения? Так они обычно безобидные.
– Обычно?
– Ну да, кровожадные как-то не задерживаются надолго…
– Как жалко, - буркнул я.
– Я знал, - ответил он с сочувствием, - что ты огорчишься.
Дорога пошла вверх все круче и круче. Фицрой, подавая пример, соскочил на землю и, ухватив усталого коня за повод, потащил за собой.
Справа и слева массивные глыбы, некоторые наверняка были на этом месте, что сейчас служит дорогой.
– Только бы пустили, - сказал я, - а то зря карабкаемся…
Фицрой оглянулся в изумлении.
– Как это? Почему не пустят?
– Мы чужаки, - напомнил я.
– А за нами по пятам отряды королевской гвардии.
Он покачал головой, глаза стали еще шире.
– Юджин, ты… откуда? А как же долг оказывать помощь?… Хозяин замка не может нам отказать. Это недостойно!
– Ладно, - сказал я нервно, - все-таки я уверен, что попрет в шею. Даже ворота не откроет.
Он сказал обиженно:
– Ну и шуточки у тебя!
Дорога становилась все круче. Задирая голову, словно смотрю на небо, я рассмотрел на верху стен с внешней стороны огромные толстые бревна, с аккуратно срубленными сучьями и даже ошкуренные. Держатся на веревках, которые в любой момент можно перерубить мечом, и тогда такое бревно, катясь по крутому склону, сметет, как веник тараканов, целое войско, даже закованное в железо.
На воротах поднялись две головы, одна спросила хмуро:
– Кто такие?
Я не успел открыть рот, как Фицрой выпалил:
– Право убежища!…
Со стены посмотрели внимательно, один повернулся и что-то рыкнул вниз. В воротах лязгнуло, створки заскрипели, одна приоткрылась ровно настолько, чтобы мы могли проехать по одному.
Фицрой кивнул мне, а я из вежливости пропустил вперед Рундельштотта, тот от усталости уже раскачивается в седле.
На той стороне ворот мы помогли чародею покинуть седло, Фицрой взглядом велел мне задержаться среди сгрудившихся вокруг нас стражников, сам выпрямился и смотрел в сторону донжона.