Все женщины – химеры
Шрифт:
Ночью ощутил чье-то присутствие, проснулся и, не шевелясь, открыл глаза. Вроде бы никого, а то, что проплыло едва заметным облачком через спальню, ушло в стену и пропало из виду.
Но сердце стучит учащенно, что-то жизнь становится все беспокойнее. Как бы я ни старался держать морду кирпичом, а хвост пистолетом, но себе-то могу признаться, что страшновато.
Рядом вздохнула, шевельнулась и распахнула глаза леди Бавия.
– Юджин? – прошептала она. – Не спишь?
– Да…
– Что случилось?
– Да
– Потому и не спится? – шепнула она. – У тебя хорошие родители.
– Я тоже ничего, – сообщил я.
– Это я уже знаю, – ответила она. – Успокойся, спи. Мужчины умеют находить выход. У тебя все получится…
Я слушал ее ласковый щебечущий голос, она с чисто женским участием старается утешить и отвлечь от тягостных мыслей, а я все еще горячечно пытался понять, что это было, что меня ждет утром, как поступить и что нужно задействовать, но ее старания в конце концов рассеяли тревогу, я обнял ее мягкое горячее тело, прижал, а она гладила меня по голове и плечам, говорила что-то ласковое и участливое.
Проснулся я в тот момент, как за окном едва-едва начал сереть слабый рассвет. Поцеловав спящую, укрыл ее одеялом, подоткнул под спину и, поправив подушку, торопливо оделся и выскользнул в коридор.
Когда заканчивал седлать коня, явился заспанный Фицрой, в волосах застрявшие соломинки.
– Доброе утро, – сказал я бодро.
Он в изумлении распахнул глаза.
– Я думал, – сказал он сонным голосом, – придется будить…
– С чего бы?
– Я же видел, с кем ты пошел…
– Мужчина, – сказал я твердо, – не должен обращать внимание на то, что ест, и на то, с кем спит.
– Гм, – сказал он с сомнением, – совсем-совсем?
– В идеале, – ответил я. – Мужчина, который разбирается в еде, не мужчина, а говно какое-то.
Он вздохнул:
– С этим согласен. А вот с кем спать…
– Не демократ ты ищщо, – сказал я с сожалением. – Дикий пока что человек. Наверное, вообще только с женщинами?
Он вытаращил глаза, а я хохотнул и начал пристраивать справа и слева от седла мешки с гранатами.
– Свинья ты, – сказал он обиженно, – и шуточки у тебя какие-то свинские.
Я посмотрел с иронией, а он фыркнул, подхватил седло и пошел к своему коню. Я вздохнул с облегчением, здесь такие друзья, что не променяют дружбу на понятные и доступные удовольствия.
Заря здесь страшноватая, никакой милой скромной алости, как на щечках молодой девушки, которую потрогал за, а страшноватый багрянец, что нарастает и нарастает, уже все небо горит и плавится, и вот тогда-то наконец выдвигается огромное оранжевое солнце, просто пугающе исполинское, а багровым мир кажется из-за быстро вылезшего белого, никогда не думал, что оранжевый и белый дадут зловеще-багровый цвет, но, наверное, белый он не совсем белый…
Кони
Фицрой все чаще поглядывал на меня искоса, он не из тех, кто может подолгу ехать, углубившись в глубокие размышлизмы, наконец поддал коня так, чтобы стремя в стремя.
– Как тебе хозяева?
– Милые люди, – ответил я. – Хотя что-то скрывают.
– Это заметно, – согласился он. – Для того и забрались в глушь. А манеры у них столичные.
Да и нравы, мелькнуло у меня. Здесь женщин принято долго и упорно добиваться, а леди Бавия пошла со мной в постель так просто, словно в какой-то части этого королевства победила вполне развитая демократия.
Хотя это может быть и потому, что была дважды замужем, скоро отдадут в третий раз, ее не спрашивая, и она спокойно ложится в постель, потому что все мужчины одинаковы…
Фицрой вдруг хмыкнул, спросил с живейшим интересом:
– Спихнешь на меня свои владения, а сам что? В странствия?
Я пробормотал:
– Если честно, даже и не знаю.
– Чего так?
– Понимаешь, – сказал я с неохотой, – я жил хорошо и как бы счастливо… в обычном понимании… я же человек обычный, хотя сам считаю себя необычным и замечательным, но так считают почти все мужчины… а теперь и многие обнаглевшие женщины.
Он хмыкнул:
– Они всегда так считали.
– Но помалкивали, – сказал я, – в общем, я зря побывал учеником Рундельштотта… Что-то во мне изменилось.
– Заколдовал тебя?
Я покачал головой.
– Нет, Рундельштотт такого никогда бы себе не позволил. Я его уже знаю… Но я научился колдовать, а любое новое умение как-то да меняет человека… Нас все меняет! Если бы, к примеру, я научился орудовать копьем и мечом лучше всех, наверняка лез бы участвовать в турнирах.
Он сказал почти с сочувствием:
– Да, с твоей боевой магией недостойно всю жизнь лежать на кровати. Уметь и не пользоваться? Так не бывает.
– Это меня и пугает, – буркнул я. – Вообще-то я еще тот лежун!.. Всю жизнь не вставал бы с дивана. Но теперь, когда вот такое… если сам не встану, то меня поднимут.
Он поцокал языком.
– Это точно.
– Единственный выход, – сказал я, – это забраться подальше, где меня не знают, а там жить и поживать мирно, пореже поднимаясь с дивана. Как вот лорд Нельтон.
Он посмотрел на меня с интересом.
– А сможешь?
– Хочу так, – признался я, – а вот смогу ли… Даже если меня не найдут. Все равно что-то в этом нечестное. Хотя и помогальщиком всем и всякому быть не хочу. Каждый должен выплывать сам, на этом держится отбор Великого Дарвина… был такой великий чародей. Потому и как-то гадко мне сейчас…